На остановке как-то раз я ждал трамвая.
И тут ко мне подходит дама деловая,
И как змея плюёт зачем-то мне в лицо,
Шипя, что я отец троих её юнцов.
Оторопел я, и на даму эту глядя,
Вдруг вспоминаю - был в одном с ней стройотряде,
Но разве это веский повод, чтобы тут
Припомнить мне про стройотряд и институт?
Зачем Фортуна так обидно посмеялась,
И повернуться не смогла ко мне лицом?
Бежал с позором, ну, а что ж мне оставалось?
Я не готов ещё морально быть отцом!
Через неделю или две, я шел с работы,
Вдруг слышу сзади догоняет меня кто-то,
И развернув к себе, кричит, что я подлец,
И что я детям четверым её отец!
Передо мною предстаёт другая дама,
И я поклясться вам готов Одессой-мамой,
Что эту даму знал не больше двух-трёх раз,
И зря меня когда-то звали Ловелас.
Опять Фортуна надо мною посмеялась,
Позволив даме обзываться подлецом,
Мне снова лишь ретироваться оставалось,
Я ж не готов материально быть отцом.
Проходит месяц. Всё забыв, шёл мимо парка.
Вдруг тормозит со мною рядом иномарка.
Мадам шикарная выходит, глаз горит,
И матом что-то без вступленья говорит...
Как наши дети с ней отца иметь хотели,
Концы с концами как сводили еле-еле.
И без замаха - в пах, и я уже лечу,
И ничего уже теперь не захочу.
Вот где Фортуна всласть, наверно, насмеялась,
Когда лежал я на асфальте вниз лицом,
Лежал я тихо и грустил, что ж оставалось?
Теперь не стать мне никогда уже отцом.