В Риме был император Нерон.
Был очень могущественным он
Все римляне ему подчинялись,
И если он чего хотел,
Никогда не сопротивлялись.
В то время Рим был велик.
Славен был императорский лик,
Помимо того, что он был правителем,
Он являлся талантливым сочинителем.
Он написал сотни поэм,
Которые очень нравились всем,
Бабушки, дети и родители
Их постоянно перечитывали.
Я римлян подсчитать не берусь,
Сколько их знало наизусть,
Но наверно, очень много,
Поскольку тогда к статистике относились строго.
Ведь статистика – это основа управления
Независимо от нашего к нему отношения.
И если человек не признаёт статистики,
То он блуждает в потёмках мистики.
А между тем Нерон решил сочинить поэму,
Затронув при этом весьма важную проблему.
Он хотел придать гласности
Вопрос противопожарной безопасности.
Ведь в те древние времена
Люди не могли спасаться от огня,
От которого они беды терпели,
А бывало, даже и горели.
Ведь если человек в огонь попадёт,
Он независимо от обстоятельств, умрёт,
или получит очень сильные ожоги:
Обгорят у него тело или ноги.
А с ногами была в Риме проблема,
Поскольку медицина тогда ноги лечить не умела,
Но Нерон об этом не подозревал,
И свою поэму сочинял и писал.
Ведь прежде чем строки на бумагу нанести,
Их нужно в своём уме изобрести.
А если писать, не придумав, строки,
То с этим будет много мороки.
Нерон решил написать, как горит Рим.
Но стимул был ему необходим.
И чтобы вдохновение привлечь,
он подумывал город поджечь.
А в это время от форума недалеко
Жил патриций. Жилось ему легко.
Поскольку он был весьма влиятельным,
Исполнение законов было для него необязательным.
Это потому, что в те древние времена,
юриспруденция была не очень сильна.
И все законами вертели,
как они этого хотели.
Но так поступать совсем не нужно,
Поскольку надо жить с законом дружно,
Ибо закон имеет больше качества,
чем простое человеческое чудачество.
Патриций любил девушку одну
и мог ради неё пойти ко дну.
А мог взлететь на небеса –
Так нравилась ему её краса.
Но на небесах воздуха маловато,
поэтому любить там сложновато,
В связи с этим на небеса мало народу взлетало –
им для любви и на земле места хватало.
Девушку патриция звали Марсилия,
И она не терпела никакого насилия,
Но патриций с ней весьма нежно обходился,
и этим ей понравИлся.
И они каждый день встречались
И друг другу в любви объяснялись
Но, развивая любовную тему,
Они не знали, что Нерон сочиняет зловещую поэму.
А в это время поэму сочинял Нерон.
Но вдохновением был он обделён,
И он испытывал некоторые сомнения,
Как попытаться создать творческое настроение.
Он посмотрел на римские дома
И идея пришла к нему в голову сама,
Чтобы вдохновение из себя извлечь,
он приказал слугам Рим поджечь.
Слуги весьма исполнительными были,
и скорее факелы запалили.
Они не могли поспорить с Нероном,
Поскольку он владел Римской империей и троном.
И словно нахлынувший девятый вал,
Рим в одно мгновение запылал.
Поскольку он был подожжён,
Многими верными слугами со всех сторон.
И дома горели и пылали,
Люди из огня громко кричали,
Иногда даже выбегали,
поскольку сгореть они нисколько не желали.
Некоторые, обессилевшие от ожогов,
не могли переступить своих порогов,
И сгорали прямо в домах.
К небу поднимался их прах.
И патриций был тоже в этом задействован.
Но он был отнюдь не бездействован.
Он начал свой дом тушить,
Ведь если бы он сгорел, ему негде было бы жить.
Ведь жить на улице патрицию невозможно.
И вообще, по улице надо ходить очень осторожно,
Поскольку на ней встречаются разные бродяги,
Большинство из которых порядочные скряги.
Они могут отобрать у патриция тогу,
и нет смысла даже звать на подмогу.
А голым по Риму ходить нежелательно.
Перед этим надо одеться обязательно.
Как только патриций дом свой потушил,
Он через форум к дому возлюбленной поспешил.
Который тоже весьма воспламенился,
Чему патриций немало удивился.
Патриций должен был решить:
тушить тот дом или не тушить,
Поскольку колодец был далеко,
и бегать с ведром к нему было довольно нелегко.
Но патриций, несмотря ни на что, ведро схватил,
и побежал к колодцу, что было сил,
И он начал воду черпать незамедлительно,
Что было, в общем-то, удивительно.
Ведь он работать не любил,
поскольку из рода знатного происходил,
Он рабов всегда работать заставлял,
И сам вёдра никогда не хватал.
А рабы работать не очень любили,
Но поскольку они люди подневольные были,
То им пришлось поднять вёдра
И приказания хозяина исполнять твёрдо.
Они побежали тушить дом Марсилии
Очень долго его тушили и
Заливали водой
Дом девушки красивой и молодой.
А сам патриций вёдра побросал
И только рабам команды отдавал
«Лейте туда, лейте сюда,
Это ведь между прочим, вода.
А вода в огне не горит,
Поэтому пламя её не повредит
И вода имеет достаточную степень прекрасности
В качестве средства противопожарной безопасности.
Ведь если вы повесили противопожарный щит,
В этом доме огонь не затрещит,
А если что и случится с вашим домом,
Вы его растащите багром или ломом».
Во время этого монолога
Рабы воды натаскали сравнительно много,
И залили некоторую часть пожара.
Но воды оказалось мало,
Чтобы весь огонь унять.
И патриций тогда решил самому свою любовь спасать.
В результате чего он бросился сквозь пламя,
Которое развевалось и алело, словно знамя.
Проникнув в пылающий дом,
Патриций принялся искать девушку в нём.
Он искал её, не теряя надежды,
В итоге на нём загорелись одежды.
А как только одежды стали пылать,
Патриций принялся их с себя срывать,
Не обращая внимания на их дороговизну,
И даже забывая их цену.
Патриций, оставшись в одной тунике,
Скорбь отразилась на его лике,
Ведь он скинул одежду дорогую,
И трудно было купить другую.
Ведь лавка, где было много одёжи,
Пылала, как и все дома тоже,
Да и не было времени туда бежать,
Поскольку нужно было любимую спасать.
Дело в том, что он не нашёл её никакую:
Ни мёртвую, ни живую,
И я заявляю вам официально,
что это было для него очень печально.
Ни у кого не вызывают сомнения
Мои официальные заявления.
А патриций, поняв, что любимая в доме не осталась,
Пришёл в ужасную ярость.
Он бегал по улицам и площадям,
Подбегал к разным людям,
И спрашивал, не видел ли кто-нибудь
Его любимую хоть чуть-чуть.
Хотя бы одним глазком.
Но с ней никто не был знаком,
Тем более, во время пожара
Людей это волновало очень мало.
Для них имело преимущество
Спасение их личного имущества,
И все его вывозили на лошадях,
А некоторые тащили его в руках.
Патриций рвал на себе волосы от бессилия
И кричал: «Где же моя Марсилия»,
Но на голове волос у него было мало,
А других у него не существовало.
Не мог же он рвать волосы на головах других –
Его тогда убили бы в тот же миг.
Действительно, кому же понравится,
Когда кто-то на его волосы покушается.
Наконец, патриций прибежал к холму
И странная картина представилась ему.
На фоне неба, покрытого багрянцем,
Нерон читал поэму преторианцам.
Хотя у патриция было множество проблем,
Он был большим любителем поэм.
Иногда он даже ночами не спал,
И всё свободное время поэмы сочинял.
И он решил к Нерону подойти,
чтобы поэтическую мудрость приобрести.
Но, подойдя к Нерону, он
Был зрелищем весьма поражён.
Окинув императора взглядом,
Он увидел, кто был с ним рядом,
А он был в обществе той,
Которую он не считал уже живой.
А это была именно Марсилия.
К сожалению, мне не известна её фамилия.
Но для дальнейшего изложения
Это не имеет особого значения.
Ведь во времена, тяжёлые для страны,
Фамилии героев совершенно не нужны.
Но патриций был весьма возмущён,
Что его девушку держит за руку Нерон.
Патриций к императору подскочил
И заорал, что было сил:
«Что это тут за произвол?
Зачем, сволочь, ты у меня девушку увёл?
Как будто Рим не достаточно велик,
Чтобы ты к другой в сердце проник?
Ведь девушки, которые с патрициями не гуляют,
На императоров очень охотно западают».
Нерон на него строго поглядел
И сказал: «Как ты смел
Говорить со мной так бесчестно?!
Я ведь император, да будет тебе известно.
А император – это не простолюдин.
Император в стране всего один.
А потому, поборов приступ лени
Ты должен упасть предо мной на колени.
А девушку я себе выберу сам
Ту, которая приятна моим глазам,
Ведь разве есть традиция,
Чтобы император спрашивал совета у патриция?
Ведь Юлий Цезарь, когда сенат упразднил,
Эту традицию запретил,
А всё, что прошло процедуру запрещения,
Совершенно не обязательно для исполнения».
Патриций сказал: «Прекратите источать сентенции.
Я совершенно не разбираюсь в юриспруденции.
Хоть я давно живу тут,
Я не собираюсь поступать в юридический институт».
Но, однако, тем не менее,
Я имею своё индивидуальное мнение,
И, чтобы меня не обмануть,
Ты обязан мою девушку вернуть».
Нерон вскричал: «Ты – ничтожный червяк,
И не смей разговаривать со мной так!
Ведь если я весь мир покорил,
То таких, как ты я тысячами давил».
Патрицию всё уже было нипочём,
Он бросился на Нерона с мечом,
Который позаимствовал у охраны,
Чтобы нанести императору смертельные раны.
Но, хотя Нерон был великий сочинитель,
Он был весьма посредственный воитель,
И, взмахнув своей царственной рукой,
Он преторианцам отдал приказ такой:
«Хотя вы и не полиция,
Немедленно схватите этого патриция,
Наполовину голого
И отрубите ему сейчас же голову».
Патриций в гневе был страшен.
Он убил двух представителей стражи,
Но остальные его не оставили,
Схватили и тут же обезглавили.
Увидев текущую из патриция кровь,
Марсилия поняла, что погибла её любовь,
И она будучи белее мела,
Бросилась к бездыханному телу.
Она стала патриция обнимать,
рыдать
И громко причитать.
Никто не мог понять,
Что она этим хотела сказать.
Особенно это было непонятно слугам,
Ведь патриций был убит по заслугам,
А то, что девушка патриция любила,
До них, конечно, не доходило.
Но понятно, если бы они были умней,
Они бы не обслуживали королей,
А сами странами бы управляли
И других себе подчиняли.
Нерон увидел, что девушка у трупа лежит,
И словно свинья, на весь Рим визжит.
И он вскричал: «Как ты могла
Променять меня на этого осла?
Ведь если бы меня стража наказала,
Ты бы ко мне не подбежала,
Хотя меня стража и не может наказать,
Поскольку я могу ей повелевать».
Марсилия вскричала: «Ах ты, подлец,
Тебе скоро придёт конец,
Нельзя же патрициев так просто убивать,
и к тому же Рим поджигать».
Рим тем временем гореть продолжал
Огонь изо всех щелей пылал.
Небо уже начало сереть,
Горожане тащили из домов свою снедь.
Тем, кому не хватило минутки,
Запихивали её в свои желудки,
Тем более, при таком сильном огне,
Она была горячая вполне.
Но у Нерона во дворце снеди хватало,
И он этим не был озабочен нимало.
Его гораздо больше волновало,
Что девушка верность патрицию сохраняла.
И он вскричал: «Немедленно казнить
Ту, которая позволила себе мне изменить.
Я вам со всей твёрдостью заявляю,
Что измены никогда не прощаю».
Преторианцы бросились выполнять приказ,
Несмотря на наличие у девушки прекрасных глаз.
В которых имелась мольба.
Видно, такова её судьба.
Голова девушки полетела с плеч.
А Нерон произнёс по этому поводу торжественную речь.
Он сказал: «Никто от полюса до экватора
Не менял патриция на императора».
Естественно, в этом он был прав,
Несмотря на свой дурной нрав,
И правдивость этого моратория
Нам теперь доказала история.