;;;
Рассудит Бог – откуда и куда
лежит твой путь.
Тебе лишь - краски в руки,
и шерсти клок,
и запахи, и звуки,
и пядь земли
до Страшного Суда.
;;;
Искали,
к чему б прицепиться,
Привились
к соломенной жерди.
От слов своих –
не отступиться,
Оставшись
на каменной тверди.
Дороги
стелились узором.
Месили
ногами пространство,
Гонимы
вселюдным позором,
и в нем
сохранив постоянство.
А в жилах
бежала медвежья
горячая,
терпкая влага.
Содрали
людские одежды,
разбили
звериный свой лагерь.
Ни скарба,
ни денег не нужно,
чтоб солнце
ладонями трогать.
А чтобы
не гадили в душу,
живи
по законам берлоги.
;;;
Растворись в многоточии внешнего мира,
Пробегись междустрочием в этой разлуке.
Мы на пару с унынием в съемной квартире,
Именуемой жизнь, изменяющей почерк.
Укрой меня словами,
Не дай озябнуть ночью.
Границей между нами
Не ставь прощанья прочерк.
Мы стали слишком близки,
Рожденные в бараках...
От чечевичной миски -
К молитве о врагах.
;;;
От бабьего лета почти не осталось следа.
Лишь изредка с сонною грацией выглянет солнце...
И включенный кухонный газ не спасет в холода.
Застудит октябрь теплокровное сердце эстонца.
Хоть стало привычным простое движение мышц
Лица, но пойми, это все же еще не улыбка...
Когда-то и вера была, и любовь без границ,
Теперь - неминуемо скучно, печально и зыбко.
Произошло... Ни враги, ни друзья...
Не обессудь... Стаканы бьются.
Что нам делить? Весь мир - одна семья.
Доброжелатели - найдутся...
Кто сможет помочь, если нечего больше сказать,
Чужое участие - мокрым бельем на балконе.
Считай, повезло - не базарною бранью в глаза...
Хотя и она вряд ли душу сомнением тронет.
Случайная встреча - еще одна пытка для нас.
Свою несвободу моею назвать не пытайся.
Пойми, что уже не прельщает - халифа на час
На трон возводить.
Я вношу обновление в прайсы.
Произошло... Ни враги, ни друзья...
Не обессудь... Стаканы бьются.
Что нам делить? Весь мир - одна семья.
Доброжелатели – найдутся.
;;;
Прощение не может быть не к сроку.
И где-то, в темных пазухах души,
Все так же коротка дорога к Богу,
все так же через боль она лежит.
Скорбя о тех, кто спятил поневоле
от непогоды, прущей изнутри,
им, заплутавшим в смертном коридоре,
живущие слагают тропари.
И через сотню лет в церковном хоре-
все та же, что с молитвой на устах -
о всех невозвращенцах - в небе, в море
Вплетает песнь в терновый нимб Христа.
;;;
Качается на паутинке свет,
Рос пение...
И тянутся из глинистых тенет
растения.
Раздать долги и прямиком туда,
где радуга.
В озерный рай, такой же, как Твоя
Елабуга.
СЫН
Мы ехали на дачу.
Сломалось колесо.
Мой дедушка не плачет.
Все будет халасо.
Он гайки смело крутит.
Влезает на капот
Когда-нибудь наступит
Чинить и мой черед!
Я - дедушкина смена!
(Чтоб он об этом знал)
Я тоже буду смелым,
Ведь я - просифанал!
АГОНИЯ
Не зови туда, где ты можешь не быть...
Из полона дней мне вырваться бы...
Не хотелось быть последней из ста-
как за пазухой, но не у Христа.
Саван натянув, скрывается ночь-
можешь заглянуть в ее пустоту.
Этот суперосвежающий дождь...
Этот дождь смывает с нас чистоту.
В загоне я.
Не родиться в поле - не тот сезон.
Не бежать по радуге,
не цвести...
Воспевать по бедности свой газон,
за который, все же, не выползти.
В огонь и я.
Впрочем, есть, как видится, и любовь...
От нее, как водится, и чума!
Может, прохрипеть, промычать сквозь топь,
но не любит беглого Колыма.
В ладони я.
Мир украли в нас, но не пойман - не вор.
В нас укрыли мор, но пойди-докажи…
Не зови туда, где любой разговор
на любой манер прозвучит: как жить?
Агония.
;;;
Топчется ночь, колеблется:
выйти иль подождать?
он убежден - она - вертится
как ему возражать?
Тот говорит - не ведаю!
Трижды пропел петух.
Он, улыбнувшись: верую!
Вместо небитых двух...
Тот - деликатным обществом
осатанело сыт,
Этот - простым пророчеством:
битый - и будешь бит...
Тот неумело пользует
черновики Его.
Только, опять же, пользы нет:
помнят-то все - Того!
Травит и жжет поэтому...
Но не сгорят они-
Рукописи Поэтовы -
бледных небес огни.
Топчется ночь, колеблется:
выйти, иль подождать?
Но без него - не вертится.
Некому возражать.
ЛЕРИЧИСКАЕ
Оживет, оживет, оживет, оживет моя роза.
Хоть хороших прогнозов, как праздников - слишком не жди...
В моде - что-то опять отдают предпочтенье вискозе.
Оживет моя роза. И рифмою станут дожди.
Рифмовать очень просто, сказал кто-то древний и умный.
Слоган бивнем рекламы прозает всю нашу байду.
Только где же найти эти вещие вещи и руны,
Эти вещие руны, как водится, я не найду.
Оживет, оживет... Да куда ей деваться, ей богу!
Я ее орошаю слезами раз тридцать на дню...
Розы, слезы, морозы, мимозы - убого!
Разозлюсь, и всю бестолочь рифм заберу-схороню.
Роза гибнет моя. И к чему бестолковые капли,
Те, что падают в ейную сущность из банки с водой.
Я прошу вас, пожалуйста, не наступайте на грабли
Поэтических штампов. И розе верните покой!
СЛОВО
Звучало оно как вздох,
Сквозь жалящий солнца взгляд.
Летело туда, где Бог,
Что не был еще распят.
Осыпанный пеплом дол
Еще не прожгла трава,
Не мыслил еще монгол,
Не ведала татарва...
Намоленные кресты
Не вымылись сходом рек,
И были чисты листы,
Как первый декабрьский снег.
И не было тех преград,
И не было знаний тех…
И рук не умыл Пилат,
И Каин не чуял грех.
Сквозь сотни веков летя,
(Что значит для слова век?)
Оно забрело в дитя
По имени Человек.
И в выдохе - пел апрель,
И спятила стужи пядь…
Когда отворил ты дверь,
Чтоб в сердце его принять.
;;;
Когда-нибудь начнется ХОРОШО.
Слова имеют свойство воплощаться.
И если скорбный список оглашен,
Не торопись унынию сдаваться.
;;;
Копать и плакать,
и вновь копать.
Повсюду - слякоть,
слез не видать...
И - ни полслова,
ни - полстроки...
Уходят в мякоть
Земли, легки...
Как пух, как перья
ложатся внутрь
Нее, поверь мне,
Те, чей недуг
скрестил нас вместе...
И никуда
уже не деться
от Их Суда.
Их перекрестки
по нам прошли.
Почти подростки...
Вставай, пошли.
;;;
Позируй, мой мальчик, я рада - ты фотогеничен.
И блеска в глазах не убавишь, и голос красив...
Намечена цель, ну а выбор уже не критичен-
Прошенье, прощенье, прощанье и пошлый наив...
Их будет всего - то каких-нибудь сотни четыре-
твоих воздыхательниц (кстати, обоих полов).
Позируй, мой мальчик,
живи, в этом чокнутом мире-
на родине спущеных флагов, штанов, фейдеров.
Но щеки горят и томленье в груди неслучайно
Таит в себе прелести новых случайных побед...
Гарцуй. Грациозно ликуй.
Это необычайно...
Потом ты научишь меня, и избавишь от бед.
Кто не спрятался…
Как во первый раз болит душа.
Как в четвертый раз рванул снаряд.
Кто не спрятался - я не при делах.
Разыщи по полю, где стужа.
Хоть серпом в снегу, хоть корзинкой в наст -
Зачерпни меня - я не помню нас…
Выходила девица искать себя.
Кто не спрятался – не виноват я…
Пеплом пропади – коль не любишь так.
Засуха засунет грудь в пройму.
Ты не виноват – виновата -
Я сама полезу в обойму.
Покатилась жизнь колесом вовнутрь.
Самовар поставь - мало чаю!
После нас будет много утр
С новыми утратами – знаю!
Он опять чудит – слышишь хруст звезд?
Босиком по небу бродит, холост.
Самое себя подними в Пост,
Ты не спрятался – ты ушел в рост!
;;;
Протяжно крикнет пароход последний
В краю сырых кнутов и калачей.
Полуночный хайтек и телебредни
Между- и безземельных куклачей.
На кухне – между ломтиков салями –
Лежит полупроспавшаяся ****ь.
Здесь главспирттрест верховодит умами.
Минздрав заколебал предупреждать.
Моя страна, икнув с полублевотой,
Под утро включит кран с гнилой водой,
И будет ждать. Все время ждать кого-то,
Уйдя в всебеспробудный выходной.
Сердце осени
Кружит перед глазами лист,
Что ветер сбросил...
Чернильной кляксой на него
Запрыгнет осень...
И часто-часто заморгает лес,
топя в трясине
Все кружево седых небес
с оттенком синим.
Дорога выскочит за дверь,
как первоклассник,
Сжимая в кулачке портфель
тетрадок разных...
Таким протяжным станет свист
у электрички,
Что вдруг потянет возродить
Свои привычки.
Лениво тянется дымок,
Вдогонку лету…
О, сердце Осени,
Ты – вольница поэта!
;;;
На непосильном
терпенье взрощена,
трудна заботами
невыносимыми
Мужская ноша.
Но вы не ропщете.
Она не делает
Вас агрессивными.
Работать сутками,
Да спать неделями.
Куда там девицам
Вопящим в тереме!
Не перевелся в вас
неистребимый дух,
Что из избы на раз
Выносит сразу двух.
Богатыри - не вы
Не вы – глашатаи,
Да просто вовремя
Не оплошали вы:
Срубили дерево,
Детей состряпали,
Дом не доделали,
Зато не хапали.
Казну не грабили,
Хандру лелеючи,
Исаака Бабеля
В душе жалеючи.
Но не пророс еще
Малец из погреба,
Что вам задаст вопрос:
Доколе - по ...?
Touch and Knowledge
Это мышцы лица – не я
Тебе улыбаются.
Представляешь ли Афанасия,
С размерами восемь на семь?
Ты спроси продавцов оружия –
Как им нравятся
Безысходного безобразия
Ипостаси…
Сколько букв, междометий, слов
По-за чувствами!
Только песни из них уже
Не слагаются…
Это сердце мое - не я
Стало грустным и
Скоро вовсе сойти на нет
Собирается.
Искривляются строчки губ,
Извиваются…
Под мостами глагольных рифм
Отползаем.
Я могла б одного тебя…
Не вращается
Этот шарик уже для нас.
Замерзаем.
Знай, что щупальца рук - не я
К тебе тянутся.
Говорят, мол, запретен плод –
Что за горечь!
Ни в одной руке пульса нет -
Обруби меня!
Диалектика бытия -
Touch and Knowledge.
;;;
За некоторым исключением,
Болезненное любопытство
Не поддается лечению,
Равно как лень и бесстыдство.
АКТЕРАМ
Выходи-ка поскорей,
Распусти-ка волоса!
Ундервудами стучат сердца.
Дух алкает песни петь,
Тело просит танцевать,
Не способны бубны больше ждать!
Теряются свитки,
Театр терпит убытки,
И ложи – не блещут,
Хоть рожи блестят…
Девятого мая
Оркестр играет
И лозунг сияет –
«Спаси себя - сам!»
Этот призрак за спиной
Рушит стены памяти…
В сущности, вся наша жизнь – мираж.
Лицедеем трудно быть –
Клином клин – не вышибить:
Там театр кончается, где фальшь.
Суфлеры – зевают,
Актеры башляют
Свои откровенья
Пыхтящим глупцам.
Прочтите либретто
На могиле поэта –
Он Новым Заветом
Спасет себя сам.
СНАРЯДЫ
Нам небо отпускает боль,
А нам – того и надо.
Прохожий в руку сыплет соль,
Не опуская взгляда-яда…
Мы ляжем рядом, как снаряды,
Мы, как снаряды, ляжем рядом-рядом.
Пытались землю обойти,
А пятились, как раки, задом.
На нас объявлен карантин,
И мы с тобой - в одной засаде!
Мы ляжем рядом, как снаряды,
Мы, как снаряды, ляжем рядом-рядом.
Сулит нам пряничный обвал
Страна, что нас травила ядом.
Кто совестью не торговал?
Ползите к нам, мы будем гады!
Мы ляжем рядом, как снаряды,
Мы, как снаряды, ляжем рядом-рядом.
;;;
Как будто
Застыли лики в иконах сейчас.
И утро
Замедлило бег – не гаснет свеча.
Я буду
Твоим жрецом, хранителем тайн,
Мой будда…
Но где ты и с кем сейчас?
Молитвы
Мои не находят ответа у неба –
Титры
Идут между строк…
Тем, кто верит так слепо –
Лишь бы
Песчинкой лежать на ладонях любимых…
Ишь - ты,
Какой грациозный на старых картинах.
Праздничный вечер
...И праздник им был в тягость,
Не к месту пришли гости,
За стенкой ревел телек,
А им так хотелось глаз,
Чтоб только от них - радость,
Чтоб только от них - слезы,
Чтоб длился секунд этих
Мистический преферанс.
И эта ли иллюзорность
Наполнила их мукой,
Иль странный визит пары,
Болтающей о своем,
Но вот - проступила пропасть,
И разъединились руки.
Куда подевались чары...
Не ведали те, вдвоем.
И праздничный сгинул повод,
Вчерашних застолий мусор
Уже заметала свора
Ругавшихся дворничих...
Разлепливал вежды город
И провинциальным пузом
Упершись в ребро забора,
Ловил предпростудный чих.
Соломоново время года
В другое время - не пишется,
В другое время - живется...
Допустим, издам я книжицу,
Допустим, она приживется.
Потом прибегут старатели,
Раскопки начнут вести,
В числитель со знаменателем
Низвергнут упрямый стих.
И прежде - ничуть не солоно
Хлебавши, а дальше - как?
Доверюсь я Соломонову
Решенью.
Да будет так.
Ночная молитва
Дай мне только успеть, успеть
к окончанию -
выжить, выболеть, вызреть, спеть
все отчаянье.
Всю отвагу и удаль взять
по наитию,
перед тем как совсем уйти
в одножитие.
Закрутилась змея дорог
выше пояса…
Если Ты существуешь, Бог -
Дай мне голоса!
Если правда твоя проста -
всходы ранние
не повыдернет супостат,
буду рамень я.
Лубяным волокном прошит
путь к признанию
Я прошу у Тебя не щит,
Но - Призвание.
;;;
Бригадный генерал,
в немыслимой войне,
Ты жить не успевал,
но помнил обо мне.
Рассыпались века
шрапнелью по стеклу...
А думалось - сойдет на нет.
А думалось - простынет след.
Я думала – ан - нет!
Среди окопных клумб
растет ли семицвет,
Твой радует ли глаз
или дарует смерть?
Архивные дела…
Меж кинохроник - страж
отсчитывает срок,
ведя хронометраж.
А между строчек - боль
невысказанных грез...
Я мыслила: проигран бой.
Я мыслила: господь с тобой!
Немыслимо: ТЫ - МОЙ!
Огрехами дорог
мы движемся туда,
где будет соль и грог,
и мягкая вода.
Возведены в стихи
мой крест и твой удел.
А верилось - сойдет на нет.
А верилось - простынет след.
Я верила - ты - нет!
Универсам
Я иду на таран с утра
лобной долею
Приглушите мои фэйдера -
я не более,
чем осипший дверной звонок,
чем излучина
ваших перекосившихся да-да-дорог,
я - не лучшее…
Спасите от депрессива сити -
вы так не голосите,
ведь кто еще не предал - не предаст.
Спасите-
я только лишь проситель.
Несите в медном сите
французский трюфель или ананас.
Ана-на-на-нас
Перепишите мою биографию,
перенастройте гитару мою!
Можно - я сам напишу эпитафию,
и сам себя я по осени похороню?
Я – сам,
Я – универсам!
Прости.
Ухожу в этот стих.
Ты его не замай:
отпою - отпусти.
отпусти - отпою!
Лети!
Свет
в конце
пути.
И я как
мот,
нет -
мо-ты-лек
на раз-
два-
три - горю!
Спасите от депрессива, сити -
вы так не голосите,
ведь кто еще не предал - не предаст.
Спасите-
я только посетитель.
Несите в медном сите
французский трюфель или ананас!
Ана-на-на-нас.
ВПОЛНЕ
Вполне удачная жизнь.
Вполне раскрытые легкие.
И вроде полно конфет,
И не облезает фэйс...
И до положенья риз
Еще далеко. Короткими,
как звон золотых монет,
ударами сыплет пульс.
Забавный такой расклад:
как в простенькой той считалочке-
кто будешь такой? И с кем
колечко начнешь делить?
Но только не этим рад,
Не там расставляешь галочки.
А впрочем... Всегда не с тем.
Чего уж тут говорить.
;;;
Чистые страницы ждут своих узоров.
А пока - неслышно двери затворя,
Исчезает Муза в дебрях коридоров.
В анфиладе комнат - Новая Заря.
На льдине
Вы пользуетесь мягкостью моею.
Мой дом - всегда открыт, заварен чай...
И то, что произносите за дверью,
Стараюсь я совсем не замечать.
Вы думаете - я не слышу? Слышу.
С рожденья мне дарован тонкий слух.
Лишь об одном прошу - как можно тише!
Не разрывайте этот хрупкий круг.
Друзья, родные, милые соседи
по испытаньям, по веселью грез -
мы с вами будто белые медведи,
и наша льдина, словно паровоз,
Летит, летит почти без остановок,
Минуя покосившийся уют...
Без адресов, паролей и парковок.
Я не желаю знать, кто будет Брут!
Не нами выстлан путь. Ему виднее,
Насколько долог будет наш маршрут.
Вы пользуетесь мягкостью моею.
Прошу в мой дом, где никогда не врут.
;;;
Тебе - тепло под сугробами слез,
А мне - откапывать твои города...
А. Лепихин
И целыми толпами ходят к нему за советом.
Внимательно выслушав их, он подолгу молчит.
Гламурный гуру. А за стенами ватерклозета
Проржавленный краник в бачке потихоньку журчит.
А утром из тапок он ноги засунет в ботинки,
Наденет пальто, из подъезда в метро - напрямик.
Курить на ходу. Кто-то с неба уронит снежинки
И ссыплются белые хлопья в его воротник.
Студенточки - тонкие веточки - сядут поближе.
Обшарпаны парты. В проеме окна - белизна.
Давайте зачетки... А мысли - опять о Париже,
Стрит Билдинге, Кубе... Волну накрывает волна.
И тает хрущобный мирок с шумным ватерклозетом
И образ Снегурки, что счастлива с кем-то другим...
Исчезнут студентки, останутся лишь сигареты,
Дешевый парфюм их присутствий рассеется в дым.
Домой в непогодную темень брести, вспоминая
Обрывки бессвязных речей той, что, в принципе, ждет...
И пальцы, в предчувствии нот, пробегут, изнывая
По поручню лестницы, вяло текущей вперед.
Не Анна Каренина, и не Ахматова Анна
Цветаевой близко она никогда не была.
Но как она щурилась, боже, как блекли румяна,
когда возвращенья его у подъезда ждала...
Но ждет ли теперь? Кандидатская давит на плечи.
И лишь на порог - а к порогу уже ходоки.
"Как короток век!" да, Борисыч, наш век скоротечен...
В суставах, артериях - вот где любви узелки.
Известен финал. Лучший друг почивает на кухне.
И краник журчит. И прокурен квартирный прогноз.
Случайный прохожий в ночной гололедице рухнет
Затылком об лед.
Как тепло под сугробами слез!
;;;
Ничего ужасного не произошло.
На моем столе разбросаны слова…
Ветер их возьмет туда, где хорошо.
Все что нужно знать - где хвост, где голова.
Ничего ужасного, в общем - то, и нет.
Просто иногда ты слышишь голоса…
Но деревья прут из - под глубин на свет -
дальше, выше, глубже, в небеса.
Ничего ужасного не произойдет.
Просто станет меньше на одну мечту.
Дьявол не отметит, Бог не приберет
дальше, шире, глубже, в темноту.
Нет плохого в том, что заставляет петь.
Первобытны цели, сверстаны пути.
Если так совпало, чтоб ты был поэт -
Дальше, выше, глубже, но - лети!
Затяжной прыжок в себя из темноты…
Слушая Тома Уэйтса
Блю Валентайнс,
волшебный декаданс...
Только в ночи,
а днем о нем - молчи!
Я пою того, кто
в вихре разит меня,
кто множит раны,
умножив знания.
Пусть невозможно,
мы вряд ли созданы быть вдвоем...
Но это - подкожно.
Ом.
Письма любви...
Ящик стола открыт.
Время летит,
и телефон молчит...
Как ни пытайся
заретушировать страсть,
лучше признайся -
любовь сбылась!
И пусть невозможно,
и вряд ли созданы быть вдвоем…
Но - непреложно -
Ом.
;;;
Медленно-медленно
стрелки часов ползут вперед.
Осень размеренно
в зиму вошла -
всему свой черед.
Все, что ты можешь,
ты отдаешь ему.
Фантик заложишь
в книжку про Колыму.
Что тут советовать -
каждый себе раб-господин.
Стоит ли сетовать -
в лампе давно скорчился джин.
Все, что ты можешь,
Ты посвятишь ему...
Хворостом сложишь
перышки за‘ спину.
Видение
И женщина, с длинными тонкими...
И дым, уплывающий в прошлое...
И люди, в обнимку с картонками,
делами, сюжетами - схожие...
И медленный старт понедельников
кочующим табором совести…
В пустынных молитвах отшельников
Все сказано о невесомости.
Отбросив уныния пагубность,
качается грусть моя так легко!
О светло - звенящая парусность,
что с юностью связана накрепко...
И брызг мандариновых праздников,
и плеск ошампаненных полночей,
и вся череда целовальников,
шалеющих, млеющих, стонущих...
Я здесь ощущаюсь как маятник,
Неведомой силой раскачанный,
В то время как каменный памятник
Меня подпирает безбрачием.
И женщина, с длинными тонкими,
чьих глаз поволока извечная,
во мне превращается в звонкое
и ждущее формы наречие.
И легкость ее некасания
существенней правды и вымысла.
Шепча сокровенные знания,
Она из огня меня вынесет.
И вновь обрету очертания,
Сквозь кожу и кости протиснувшись,
Отведав земные страдания,
Я снова пойму, что такое жизнь.