На углу разворотили,
Раздробили тротуары.
Жарким варевом смолистым
Заливают щебень старый.
Весь мой тихий переулок
Полон куревом и мглою.
Но зато дышу я чистой,
Настоящею смолою...
Если сесть на подоконник
И, зажмурившись, представить,
Что кругом сплошные сосны,
То... какая красота ведь!
Вот, налево узкой лентой
Вьётся быстрая речушка,
А направо лес сосновый,
А в конце его опушка.
За опушкой полустанок,
По названию Овражки,
И начальник полустанка
С красным донышком фуражки.
Пролетит курьерский поезд,
А потом пойдёт товарный
С хлебом, с кожей сыромятной,
С кукурузою янтарной...
А потом наступит вечер,
И луна зелёным блеском
Заиграет над рекою,
Над сосновым перелеском,
И потянет той прохладой,
Той особенною смолью,
О которой вспоминают
С благодарностью и с болью.
А когда начнут лягушки
Квакать в маленьком болоте
И луна уступит яркость
Бледной, лунной позолоте,
Кто-то кликнет, кто-то выйдет,
Скрипнут старые ступени,
И мелькнут за полустанком
Две обнявшиеся тени...
Чоррт!.. И влезет же такое
В душу, в голову шальную!
Оттого что под окошком
Развернули мостовую,
Оттого что от асфальта,
Запах коего несносен,
Человека потянуло
На смолу каких-то сосен,
Оттого что на минуту
Вспыхнул прежний, дивний пламень.
Оттого что человек он,
А не щебень, а не камень!