Расплескалась, вся - в разные стороны:
Океаном, свободно, без мер!
Тише, глупая - местные вОроны
Изощренней парижских химер:
На закате, встряхнув оперением,
Предвестят тебе множество кар,
Гвалт подымут, и тихое пение
В нем исчезнет, растает, как пар.
Тише, глупая! Скройся, пророчица
За узором тяжелых гардин!
Невозможно - парижской танцовщицей
Сердце страстно стучит в тамбурин,
Невозможно! – вся - в искры, несдержанно:
Изнутри - в бесконечное «вне»!
Вдруг тяжелые двери со скрежетом
Как в кошмарном захлопнулись сне,
Медным гулом откликнулся колокол,
Звон утробы качнув тяжело:
- Пламя скоро разбрызнет осколками-
Пеплом серым твое ремесло!
Но в ночи напряженными струнами
Зазвенели тугие ветра:
- Не пугайся! Тяжелыми думами
Твои крылья не сломишь, сестра!
И, бетонными стиснутый дебрями,
Клен подбросил в окно письмецо:
«Знаешь, милая, голос серебряный
Не прервать оголтелым свинцом!»
Дождь взбил небо упругими тучами,
Свился в нити: покрепче держись!
- Скоро, милая, падать научишься
Вопреки притяжению- ввысь!