Лестница вела вниз, в темноту, да и вокруг было так темно, как бывает только в глубине сознания,
что невозможно было даже рассмотреть и десятка ступеней впереди. Повсюду как эхо раздавался стук каблуков,
ступающих почти на ощупь, и отдавался слабым биением сердца.
Девушка боязливо спускалась все ниже и ниже. И не понятно было, чего она боялась больше.
Того, куда в итоге приведет эта лестница, или того места, где она находилась сейчас.
А именно этой полной мертвой тишиной черной пустоты.
Какое-то внутреннее чувство подсказывало, что вскоре закончится этот монотонный ритм стука. Так и есть.
Его прервал не уже привычный звук, а бултыхание воды, слышимое обычно при опускании в нее какого-нибудь предмета.
Резко отдернув ногу, и потрясся ею, словно кошка, попавшая лапой в миску молока, девушка попыталась избавиться от воды, залившейся ей в обувь.
Поняв, что с ужасным дискомфортом ей расстаться в ближайшее время не придется, она сделала попытку разглядеть, куда же все-таки пришла.
Несмотря на пелену черного цвета, застелившего ей глаза, она увидела растирающуюся перед ней как бескрайнее море воду такого же черного, если еще не чернее цвета.
Вода была повсюду: впереди, по сторонам, вокруг лестницы, которая уходила прямо в нее.
Это как заблудиться в большом лабиринте: видишь, что вперед идти невозможно, а возвращаться – даже думать не хочется.
Можно было бы, конечно, опять подняться по лестнице в ту темноту, но никто не знал, куда она приведет.
Не знала и сама девушка. Пугала и эта вода, растирающаяся как море вокруг,
а девушка стояла на ступени, как на маленьком островке,
и как назло ни одна мысль в этот момент не решилась зайти к ней в голову.
Девушка напрягла глаза и еще раз сделала попытку осмотреться вокруг, но из-за полной темноты за двадцать метров ничего уже не было видно.
Это еще больше ее испугало, когда она подумала, как далеко мог бы находиться берег, если он вообще был.
Присев на корточки, она опустила руку в воду и тут же отпрыгнула, в миг, забравшись вверх по лестнице на ступени четыре. Ей показалось, что круги на воде от ее руки не растаяли вблизи, а унеслись на несколько метров вперед, как будто волной пробороздив это спокойное водное пространство.
Вдруг сзади в лестницу что-то ударило. Девушка медленно повернула голову и увидела, что это лодку прибило к ее черному островку.
Улыбка мгновенно промелькнула на лице и тут же исчезла.
Действительно, кто знает, радоваться этому или нет. Но ты знаешь…
Ей ничего не оставалось, как сесть в лодку. Найдя в ней весла, тоже на ощупь, она стала грести.
Грести как можно дальше от лестницы с глупой надеждой вскоре выплыть из темноты и увидеть свет или хотя бы наткнуться на берег.
Никогда еще ее слух не ласкала такая тишина.
Обычно это сплетни, проблемы, причитания. А сейчас только шум от весел.
Ее волнение, наконец, растаяло в постоянстве, обретаемом через этот путь.
«А-а-ааааа», - вырвался дикий крик ужаса прямо из сердца, сломав небесную или, наоборот, тишину.
На все борта лодки из воды тянулись руки девушек, хватающихся и любою ценой пытавшихся выплыть из воды,
как беспомощные утопающие после кораблекрушения.
Однако у нашей девушки не было и тени мыслей им помочь.
Они мертвы. Это мертвые девушки, всплывающие неизвестно откуда.
Со всех сторон они плыли к лодке. Их десятки, сотни…Вся вода была в трупах, но живых и двигающихся, захлебывающихся в воде, уходящих в нее и снова выныривающих.
Они, одна другую отпихивая, плыли к лодке. Девушка отчаянно пыталась грести, грести веслами через море людей.
Также как и они спасти, лишь бы спасти, но себя.
В голове у нее творилось примерно то же самое, что и в воде.
Мысли, одна опережая другую, навевали ей все больший страх, страх от того, что она видела.
Смотря на лица этих девушек, ее саму обуревал такой ужас, меняя лицо до неузнаваемости. Но если в этот момент нельзя было узнать ее лица, то лица девушек ей казались до боли знакомыми.
Все эти десятки, сотни утопленных были с одним и тем же лицом… Ее лицом.
Странное место, не правда ли?
Да и не вызывает ли сомнений сама девушка, точнее то обстоятельство, что она здесь делает и почему? Я говорила же, что ты знаешь.
Это совесть.
Да, именно так девушку называют.
А повсеместная темень, заполненная водой, - это сознание,
простое человеческое сознание, куда уходит или спускается по лестнице,
если угодно, совесть, ища того или иного ответа.
Но кто же эти девушки, мертвые и живые одновременно, с лицом совести и кто их убийца?
Они мертвы для разума, но навсегда живут в сознании.
Каждый раз, в пьесе жизни оставляя совесть за кулисами, черная вода поглощает часть нее.
Чем больше мертвых, тем легче твоя пьеса, но по мере облегчения твоего дыхания тяжелеет в легких у других…
Как хорошо, что хоть одна еще жива из этих девушек.
Видимо кому-то не все равно.
А говорить здесь, кто убийца, думаю, не надо… Тебе знаком он лучше всех…