Мой рассказчик все ставит мне в пример Виктора Гюго. Когда ни встретимся,
все «Собор Парижской богоматери вспоминает, как читал книгу с фонариком под одеялом.
Я уже говорила ему, что я не Гюго, не Бальзак и не Хемингуэй.
Сегодня начала перечитывать замечательный роман. Первое на что обратила внимание, обогатив свою бедную прилагательными лексику : «хрупкие воспоминания».
Также задержалась взглядом на сострадании вишне, которая еще не расцвела и в празднике не участвует, невольно отметив, что именно это его упоминание о вишне роднит его с нами, сегодняшними:
«Одни решили отдать предпочтение
потешным огням, другие - майскому дереву, третьи - мистерии. Впрочем, к
чести исконного здравого смысла парижских зевак, следует признать, что
большая часть толпы направилась к потешным огням, вполне уместным в это
время года, другие - смотреть мистерию в хорошо защищенной от холода зале
Дворца правосудия; а бедному, жалкому, еще не расцветшему майскому деревцу
все любопытные единодушно предоставили зябнуть в одиночестве под январским
небом, на кладбище Бракской часовни.»
Здорово! Не забыл о бедной вишне написать.
Вспомнила, из того же доброго ряда скульптуры на фасаде индийского храма:
обнимаются мужчина и женщина, а первый держит в руке поводок с обезьянкой.