Октябрьский вечер. Холодно. Дрожится.
Тускнеет Зона, дело ближе к ночи.
И небеса прострочены, как джинсы,
Крупнокалиберной двухтактной строчкой.
Вот вертолет качнул граненой мордой,
И отвалил, взревев предсмертным басом.
На остановке пьяный или мертвый,
И, кажется, что пахнет старым мясом.
Еще знобит, но, слава богу, меньше,
Спиртное кончилось, так хоть стрельба согрела.
Мне б женщину.… Но в Зоне нету женщин.
И нет детей, им нечего здесь делать.
Зато здесь умереть чертовски просто.
И этой ночью, гулкой и осенней,
Я на забытом Богом Перекрестке,
Пытаюсь рассуждать о милосердии.
Но некогда, и я опять стреляю,
Слепые псы выходят на дорогу,
Похоже, Бог меня не понимает,
А может, я не понимаю Бога…
Сменю рожок и зашагаю дальше,
Свинцовый плащ запахивая плотно.
Храни Господь над Зоною летящих,
И не забудь о нас - неперелётных.