Живет одна, что пьет глинтвейн.
Она мила, как леди Джейн.
Мечты ее обыкновенны ныне,
Теория бытует, что она в уныньи.
Гнет плечи книзу память тяжких лет.
Белила не помогут. Не стереть их след.
(Кожа мерседесов, трупов, муж мохнат,
Скатерти, клопы, быль-небыль у окна,
Милкшейки, мармелад и поцелуй ветрами,
Дурашливый трезвон бокалов липких вечерами.
Обласканная и обвеянная озорными веерами,
Она гналась за облаками фиалками-глазами.)
Жить ведь как-то надо, живут ведь все.
Но она... она не хочет быть как все.
Ей кинуться бесстрашно ль на восток,
На юг, проворно ли на запад иль на север?
И коли чужд ей светский пьяненький мирок,
Она поэтом станет, будет слушать ветер.
«Гой еси парная кровь, - пел и пил один мудрец-комарик».
Стакан вина – и ты здоров. Один стишок – ты счастлив.
бА посему займется Александра наукой о прекрасном.
Будет воспевать каемку страсти, ореол луны, фонарик
И парить меж этажей - точь-в-точь воздушный шарик.