Посвящается Раисе Б-ой
........................................
Память вновь, не спросив, занесла
В глубь садов, где беснуются Парки...
Я не помню ни дня, ни числа...
Плёлся месяц, по-летнему жаркий.
Тёк багряный закат, а заря
Нас ласкала рукою беспечной...
Наш корабль не бросал якоря,
И дорога предвиделась вечной.
И сквозь ночь плыли звёзды в глазаx -
Словно бакены - путь указуя.
Если б мог я вдогонку - в стихах
Рассказать всё, прощенья взыскуя:
Kaк дожди, размывая следы,
К нам стучались в закрытые ставни...
И казалось - мы в мире одни,
Где и черти и ангелы равны.
В безымянной пустыне греха
Всю любовь мы испили, и в доле
Жизнь с тобой мне казалась легка,
Как тропа в нераспаханном поле.
Мы забыли, что радость - на миг:
В сладость тонущим видится суша.
Счастье скупо, скрывая свой лик,
Отмеряет небесный чинуша.
То, что мы принимали за рай,
Не был раем, но не был и адом.
У судьбы лишь означенный край
Звался счастьем... Не с нами. Но рядом.
......................................................
Лето было холодным и дождливым. Зато сентябрь, как бы извиняясь за неудавшееся лето, дарил теплом, и не было ни малейшего намёка на осенние грибные дожди.
И так не хотелось сидеть на лекциях по философии! По вторникам аспиранты всех факультетов сходились вместе в одной аудитории. Многих Илья знал в лицо, но были и незнакомые лица...
Он уже не мог вспомнить, то ли он подсел к ней, то ли она к нему. Мест в аудитории было более чем достаточно, но почему, почему они оказались рядом? Он сначала даже не обратил внимание, сидит ли кто-то рядом с ним.
Лектор начал бубнить про законы и категории...
Вдруг слева от Ильи чей-то рукой придвинулась тетрадь, а на тетрадном листе красивым почерком:
- Тебя звать Илья, правда? Ты с мехмата?
Илья растерянно оглянулся - слева от него сидела незнакомая девушка. Он не видел её раньше. Была ли она красива? Нежный и правильный овал лица, матовая кожа, то ли загорелая, то ли от природы такая, чуть-чуть раскосые глаза, острый носик... Да, глаза - цвета неспелого миндаля - зеленоватые и влажные... Если бы они не сидели на лекции для аспирантов, Илья принял бы её за студентку младших курсов.
Он ответил ей на том же листе:
- Да. А ты кто?
Тетрадь передвинулась, потом возвратилась:
- Я - Рая Б-а. C инфака. Кафедра английской филологии.
Oн передвинул тетрадь: - Мою маму тоже зовут Рая! И глаза у неё тоже зелёные.
Девушка улыбнулась, и молодые люди перешли на шёпот. И всего через мгновение лекционная аудитория куда-то исчезла, перед Ильёй светились лишь зелёные огоньки девичьих глаз...
Лектор недовольно бросал на них свои взгляды, потом не выдержал:
- Извините, я очень Вам мешаю? Может быть, вам будет удобнее разговаривать за пределами аудитории?
Раздались смешки. Смущённые, но почему-то очень довольные, они выскочили из аудитории и, не сговариваясь, стали искать незанятую. Бегали по этажам, хлопали дверьми - в каком-то радостном возбуждении. Наконец, нашли...
Илья притянул девушку к себе.
- Подожди, Илья, подожди. Я тебе сейчас такое скажу, что отпрянешь от меня в сторону. Я... я замужняя женщина, Илья. Да, моему сыну уже четвёртый год.
До Ильи не сразу дошло сказанное.
- Ты так молода и уже мама четырёхлетнего сына?
А потом задал совсем уже глупый вопрос:
- У тебя татарская фамилия, но ты почти не похожа на татарку?
Она улыбнулась:
- Да, одна из моих бабок - русская. Говорят, я похожа на неё.
Он молчал, до него постепенно доходило сказанное. Найти и сразу же потерять?
- Илья, я тебе сказала самое основное, а теперь прогони меня, пожалуйста. Давай разбежимся, a?
Да, по логике вещей они должны были разойтись в разные стороны. Но... не двигались с места, молча смотрели друг на друга, как бы предоставляя судьбе решать за них...
- Послушай, Раиса, не знаю, как ты, а я хочу есть. Пошли в ресторан "Восток". Днём там мало народу и вкусно кормят.
- Нет, давай найдём лучше какое-нибудь неприметное кафе.
За столиком они разговорились и Раиса поведала свою грустную историю.
- Меня выдали замуж ещё на первом курсе. Да, именно выдали. Меня сосватали за сына очень большого начальника моего отца. И за меня мой отец получил полковничьи погоны - милицейские. Если я тебе, Илья, скажу, кто мой свёкор, ты подавишься. Ешь и слушай молча. Сынок этого начальника старше меня на девять лет, тогда был уже старшим лейтенантом милиции, но его согласия тоже особо никто не спрашивал. Отцы договорились между собой. Не удивляйся, это всё ещё в традициях нашего народа.
Она помолчала, как бы решая - продолжать или нет.
- Но... не это главное. Илья, - её глаза наполнились слезами. - Мой мент очень груб со мной, постоянно унижает ревностью и... и бьёт меня. В то же время, тщеславен, заставил меня поступить в аспирантуру. Хочу, говорит, чтобы моя жена была не простой училкой английского, а, как минимум, доцентом вуза. Но это только говорится так - "поступила". Его отец просто снял телефонную трубку... А на черта мне эта сравнительная филология?!
Илья перестал есть:
- Как это, бьёт?! Уходи от него. Пожалуйся отцу!
Раиса горько усмехнулась:
- Один раз я не выдержала, пришла с ребёнком к родителям, стала жаловаться. Отец меня чуть с лестницы не спустил. Орал:
- Ты мужняя жена, теперь муж твой хозяин, а не я!
Мама плакала: - Терпи, дочка, терпи. Татарские жёны должны быть терпеливыми.
- Да и то сказать, её мой отец тоже покoлачивал.
Илья, страдавший излишним рационализмом и железной (и потому ржавой) логикой, вдруг, неожиданно для самого себя, воскликнул:
- Нет, мы не разбежимся! Вот теперь мы не разбежимся! Давай обменяемся телефонами.
Она записала его телефон: - А мне звонить нельзя, я сама тебе позвоню.
На следующую лекцию по философии Илья не пошёл. Он ясно понимал, что не сможет равнодушно пройти мимо зелёных глаз, не произнести вслух родное материнское имя. И это их сближение - уже не случайное - будет всеми замечено. Нет, он не хотел усугублять нелёгкую судьбу этой милой молодой женщины...
На следующее утро раздался телефонный звонок: - Ты почему вчера не пришёл...
- Я... заболел, - соврал Илья.
- И, одинокий страдалец, лежишь в постели? Я к тебе сейчас приеду. Назови адрес.
Разум кричал: нет, нет! Сердечко стучало: да, да! - Да, приезжай! - Он стал объяснять, на каком трамвае или троллейбусе доехать...
- Я не пользуюсь общественным транспортом.
Он понял, что самое позжее через полчаса она будет у него, и стал лихорадочно приводить квартиру в порядок. Думал, чем будет угощать. Ну, на этот счёт он был спокоен: в большом домашнем холодильнике всегда можно было найти баночку икры, копчённую колбасу...
В дверь позвонили. Она с порога рукой коснулась его лба: - У тебя высокая температура?
- Я обманул тебя.
- Ах, ты обманщик! - Она обхватила руками его шею и притянула к себе: - Где ты был раньше, мой милый обманщик?..
О, это был сумасшедший сентябрь и не менее безумный октябрь! Начались холодные осенние дожди. Она приезжала утром на такси, останавливая машину за квартал до его дома, и приходила уже продрогшая - отсыревшая, как она говорила.
Он согревал её в своих объятиях. Они не спешили - почти весь день они могли быть одни - домашние Ильи возвращались домой поздно, а ей нужно было успеть забрать сына из садика до пяти вечера.
Юные любовники растягивали удовольствие общения, рассказывая друг другу разные истории, но в конце концов не выдерживали и бросались в объятия... Насладившись, они опять болтали обо всём сразу... Однажды она призналась: - А ведь меня раньше никто и не любил, Илья. Если хочешь знать, ты у меня первый. Первый, которому я отдаюсь любя.
- А муж? В постели хотя бы он тебя любит?
- В постели? - Она усмехнулась. - В постели он меня насилует. Слава Аллаху, последнее время всё реже и реже.
Он целовал и гладил её плечи, маленькую, почти девичью грудь, волна жалости накатывала на него, и чужая вина придавливала, не давая полностью насладиться подаренной любовью.
- Ты знаешь, я училась в английской спецшколе. Там такие мальчики были! Да и я, вроде, не дурнушка. Но если бы я потеряла невинность до свадьбы, меня бы выкинули из семьи, как выкидывают испорченную игрушку.
А муж меня не любит. Но ревнует и бьёт. - Она рассмеялась: - Но теперь хотя бы есть за что!
- Раечка, милая, давай по-тихому уедем втроём из этого города! Ведь мы с тобой дипломированные специалисты. В любом областном центре мы найдём работу - везде требуются учителя английского, математики. И перейдём на заочное отделение аспирантуры.
- Глупыха, они нас не то что в областном центре, они нас и в Австралии найдут.
И потом... Они не отдадут мне сына. Все суды в нашем городе под задницей у его папаши. А без сынули, моего Рустика, я не жилец. Нет у меня ничего дороже...
Однажды она появилась в завязанном по самые глаза платке. Илья осторожно снял с неё платок и ужаснулся: под глазом алел огромный синяк.
- Что это!
- Сама виновата. Нарвалась... Позавчера мой мент вернулся домой поздно, навеселе. Сказал, что был на "мальчишнике"... Знаешь как жёны узнают об измене?
- Как?
- По запаху. Ведь маловероятно, что жена и любовница пользуются одними и теми же духами. Ну, я и высказалась. Результат, как говорится, налицо.
Илья понимал, что так долго продолжаться не может. Ведь её мужу достаточно пошевелить пальцем и менты легко возьмут её след. И тогда им обоим несдобровать.
Она как будто угадала его мысли: - Хочешь остаться чистеньким? Не бойся, я не буду больше подвергать тебя опасности. Во всём виновата я одна.
Она вдруг перешла на крик: - Да, во всём виновата: в том, что родилась девочкой, а не мальчиком, в том, что родилась в мусульманской семье, в том, что недурна собой и за меня можно было взять большой калым. В том, что не любима мужем, в том, что плохая мать. В том, что шлюха... - Она зарыдала.
Илья мгновенно взорвался: - Не смей так говорить о себе! Дай мне твой адрес, я поговорю с ним по-мужски!
- Что? С моим мужем? Да он тебя с лестницы спустит. А ещё вызовет наряд милиции и тебе нарисуют "нападение на сотрудника милиции". И, как минимум, червонец тебе обеспечен.
Раиса обхватила его голову руками, прижала к своей груди: - Боже, милый мой, десять лет?! Да ты и десяти дней там не выдержишь! Илюха, прости меня, прости! Тебе нужна другая, свободная. Без синяков... - Она вытерла слёзы:
- Дай закурить, что ли.
- Я бросил ещё на четвёртом курсе, я говорил.
- Ах, да. Но хотя бы выпить у тебя что-нибудь найдётся?!
Прощаясь, печально улыбаясь и растягивая фразу сказала:
- А я ведь тебя ещё год назад заметила... на студенческой научной конференции... Но ты тогда был "вещью в себе", ни на кого не обращал внимания.
- Твои зелёные глазки меня бы остановили. Как бакены на реке.
- А что толку? Но... река течёт...
Зима была капризной: оттепели сменяли лёгкие морозцы, снега было мало. И лишь февраль, спохватившись, решил напомнить, что зима ещё не кончилась. Стрелка термометра редко поднималась выше минус двадцати пяти...
Илья поехал на экзамен по философии с тайной надеждой увидеть её.
Oни не виделись более трёх месяцев. Думал ли он о ней, вспоминал? Время от времени он снова возвращался к их последнему разговору, пытаясь решить эту сложную задачку, которую поставила перед ним жизнь. Перебирал разные варианты, но... решение не приходило.
Он зашёл в экзаменационную аудиторию в числе первых, и когда уже был готов отвечать, вошла ОНА. Её лицо по самые глаза было закрыто красивой шалью. Вряд ли кто-то обратил на это внимание - в аудитории был страшный колотун, и такое одеяние было не лишним. Но он-то знал! Знал, что может скрываться под этой шалью.
Илья дождался окончания экзамена - Раиса сдавала почти последней - и кинулся к ней: - Как ты? Как сын?
Она отвела его в дальний конец коридора, к заиндевелому окну.
- Спасибо, всё нормально.
Он попытался опустить с её лица шаль, она резко отдёрнула его руку: - Не надо!
Тогда он взял её руки в свои: - Они у тебя, как льдышки! Дай отогрею, - и поднёс их к своим губам.
Она мягко, но настойчиво, отвела руки: - Могила отогреет.
- Чтооо?!
Она раcсмеялась: - Да не бойся, под поезд не брошусь.
-Ну и шуточки у тебя!
Она посмотрела ему в глаза, как бы обдумывая вопрос:
- А как зовут твою новую девушку?
- Мою новую девушку зовут Диссертация. Между прочим, сдал в печать первую статью.
- Ты знаешь, я тоже втянулась в тему. Стало самой интересно. А ты похудел...
- Да и ты не очень-то светишься здоровьем.
- Да, от счастливой жизни...
Илью окликнули. Он, извинившись: - Я на минутку... Подожди!
Минутка, увы, растянулась... Когда Илья вернулся к окну, там уже никого не было.
Только на обледеневшем стекле чей-то рукой было нацарапано мелкими буковками: Remember me.