Среди непонятых, убитых этих зим,
одна зима – особенно напрасна.
А то что мы свои ознобы длим
и рядом спим –
так это хулиганство.
И холодок пробился в позвонок.
И среди *сдобы, сытости, прелюдий*
Ты обними – не так! – а как сынок,
как Брат, как Бог...
Как тонущие - будем.
Забот, зевот - томящийся сорняк
И мы стоим как дети у забора.
А то, что жжет – так это, знаешь, так...
Так это мак
каленого позора.
Но позабудь, что значит погибать,
не нагадай погибель на ладонях.
Как хорошо, что в братскую кровать
не завлекут
тебя – и не уронят :
Знать, не такая стрельбищная сталь
нужна волкам
в утащенной овчине.
И нежность скудная тебе – как детский
тальк,
как колыбель, позорная мужчине.
Но в цепененьи неудалых сил,
но в этой меси из стыда и света,
С меня ты шкуры –
Все же –
не спросил,
И я спасибо говорю за это.