Так уж получилось – не купил я сыну елку.
Стыдно… Дрянной отец, значит…
А ведь мог бы - побегать, поискать, да хоть бы веточек еловых в вазу накидать.
Так ведь нет же, забыл.
Новый Год хотел отметить вместе с сыном – два года, все-таки, не живем вместе.
Не вышло… Из первостепенного отца я, незаметно для себя, стал второстепенным.
Но кроха мой не особенно-то и расстроился: ему Дед Мороз закинул на балкон целый мешок подарков. Чего там только ни было: и автоматы, и танки, и рэнджеры какие-то, с тупыми оскаленными рожами, и много еще всякой чепухи милитаристской. Это у его нового папаши поляна такая: чтобы мой худосочный отпрыск позабыл поскорее про пагубное пацифистское влияние своего генного производителя, да начал бы брать пример с него, с нового папаши, значит, чтобы поскорее вырасти «настоящим мужчиной».
Сын, в замешательстве смотря на весь этот новогодний хлам, высыпанный на пол из мешка, прощебетал: «А я хотел зайчика…» Зайчик появился минут через двадцать, шурша магазинной биркой, приколотой к отвисшему уху.
«Не такого!» - взревел сын: «Я хочу живого зайчика!»
«Ты же мужик! Зачем тебе настоящий заяц?» - недоумевал «первостепенный» родитель: «Что ты с ним делать будешь?» Холеное лицо его мгновенно исказилось гримасой брезгливости. «Расстреливать из автомата!» - отчеканил младший, через мгновенье после этих слов очутившись в душных объятьях своего новоприобретенного папаши.
Вынести этого я не мог… У меня, любезно приглашенного в гости в свой собственный бывший дом, в рюкзаке болтались тщедушный плюшевый жирафик, купленный на скору руку в соседнем магазине да шоколадка… Ну, не выдали мне зарплату!.. Да разве в этом дело…
И тут я понял – все… Подарил ребенку жирафа, всучил шоколадку и поплелся домой, рассудив, что каждого на этой планете ожидает свой выбор, в зависимости от желаний выбираемого. Дело в том, что желал я малого: уютного быта и сытного семейного существования, да, видимо, желал недостаточно.
Вернулся домой рано. Сразу спать завалился. Сон был тяжелый, мутный.
Пробуждение, однако, принесло небольшое освобождение. Голова уже не казалась готовым разорваться пушечным ядром. Я вышел покурить на лестничную площадку, загаженную слюнявыми окурками, фунфыриками из под «Крепыша» - достояния и предела мечтаний местных бомжей. Стою, курю…
- Дай тяпнуть!
- ?
Не могу понять, откуда этот голос.
- Че, жалко, мля?
- Кто говорит?
Из-под подоконника заметно шевеление какой-то маленькой серой массы.
Она отрывается от пола и в прямом смысле ползет ко мне наверх по ступенькам.
Чувство брезгливости нарастает во мне – вместе с приближающимся телом движется и проникает в мое полутораметровое пространство застарелый запах мочи.
- Что ты здесь делаешь? Кто ты?
- … в пальто, дай сигарету!
Ну это уже наглость!
- Ты бы помылся, что ли… Воняешь на весь подъезд.
- Не твое дело. Хочу и воняю!
- Ты гадишь у моей квартиры – и это не мое дело?
Фигура ползущего присела на край предпоследней от моих ног ступеньки, прислонилась к обшарпанной стене, вздохнула и просипела спитым голосом:
- Я – Колян, я живу здесь. И я - челаэк! Дай курнуть.
«Челаэк» - вот она – вершина эволюции… Преодолевая отвращение и негодование, я все ж-таки нагнулся к этой смердящей человеческой массе и протянул Коляну три сигареты. Торопливо затушил свой окурок и, уже было, направился к дверям своей квартиры. Разительной белизной, на фоне замшелых, грязных рук Коляна, отличались мои среднестатистически – пролетарские прогорклые сигареты «Балканка». Какое скотство - все эти бомжи, претендующие на имя «челаэка»…
- Погодь, эй, слышь, сосед!
- Я тебе не сосед. (Всякая шваль мне в соседи набивается!)
Тщательно вытираю тапки о коврик. Открываю дверь.
- С Новым Годом! (хрипит и кашляет бомж)
- С Новым….(уныло оглядываю его) счастьем.
- У тебя елка есть? Могу приволочь…
Вот дрянь - зацепил за больное. Сразу вспомнились «облом» с елкой, разочарованность сына: «Ты мне только обещаешь всегда, а ничего не делаешь…
- Из леса, что ли?
- Ну не с помойки же… (цыкнул Колян, неодобрительно покачав головой)
- Сколько?
- Бутылка.
- Тащи.
- Могу две…
- Не надо.
- Бутыль- вперед!
- Обойдешься. Принеси сначала.
Вот такой «диалог». Открыл дверь. Снял тапки. Зажег свет. «Бр-р! Холодно!»
Оглядел свою однокомнатную обитель – ну и бардак! Зато не загажено и не воняет. Ох, сгубит меня чистоплотность эта дурацкая.
Как примитивно всегда все получается: пришел с работы, включил телек, что-то покидал внутрь себя мало-мальски съедобное, пробежал глазами заголовки свежей желтой прессы, остановился на анекдотах (коротких, потому что длинные - лень читать), помучил гитару «в поисках сюжета для новой песни», прилег в одежде на диван, проснулся за полночь с не могущей разогнуться шеей, долго остающейся в ее предыдущем состоянии, отлежавшимися и затекшими руками и пятками. А ночью – бессонница с ее атрибутами: скука, тоска, боль, отчаянье…И мысли пафосные в голову так и прут. Утром-легкая хандра, невыспавшийся и слегка потрепанный собственный вид. И никаких… Да, никаких других видов «на жительство» вообще. Поганенько… Скучно.
Обычная житуха обычного, полуинтеллигентного обывателя.
Ну и чем же, спрашивается, жизнь моя, обывательски-устроенная, отличается от жизни самого занюханного бомжа?
Что я такого полезного делаю для нашего общества? Я постоянно ною и сморкаюсь в носовой платок своей судьбе. И даже не помышляю о переменах – они меня пугают своей непредсказуемостью, хотя, одновременно и будоражат свежестью перспектив.
Я не купил сыну елку.
А вот этот бомж, может быть, будь у него семья, дом, дети – купил бы…
И кто я после этого… А кто он…
Мой дом – окраина спального района. За домом – шоссе. За шоссе – лес.
Почему я не догадался оторвать свой изнеженный работой в редакции зад от дивана и, просто-напросто, пойти в лес и срубить елку, или же хоть веток еловых нарвать… Так. Стоп. Хватит. Самоедство-самоедство…
Займись делом! Хорош рассуждать. Новый Год - через 4 часа, а ты - все ноешь.
20/03: Готовлю салат. В этот Новый Год я никого не жду. А для себя – стараться ни к чему…
21/00: Выскабливаю банку майонеза, облизываю ложку. Уф-ф! Готово!
21/02: Ищу зажигалку – где же – да вот она – курю.
21/09: Еще курю…
21/ 13: Может, курицу пожарить? Вроде одного салата – мало.
21/20: Кидаю на сковородку синие ноги бедной птицы. Жарится…
Звонок. Послышалось? … Тишина, вперемешку с тихим шипением на сковородке, под крышкой. Звонок. Точно, звонок! Кто бы это?
Кидаюсь к двери, не смотря в глазок – открываю.
И тут на меня валится какая-то колючая масса – я с трудом понимаю, что это… Что это – огромная елка! Боже! Какое чудо! А запах! А до чего пушиста!
Проношу дерево в комнату. Положил это великолепие на пол. Возвращаюсь к двери. «Спасибо», говорю, Колян, выручил!
Колян – ты где?
Колян? Возьми деньги! Спасибо!
Эй, где ты?
Да где же ты, черт тебя дери, что уже в выпивке не нуждаешься?
Тихо.
Выглянул на площадку – никого.
Пробежался по ступеням вниз – даже ни шороха.
«Ты где?» - кричу. В ответ – хлопанье подъездной двери и кратковременный сквозняк, обдающий меня с ног до головы отвратительной вонью.
Приближающийся Новый Год. Новое счастье…