Это второй сборник Сергея Вирченко
***
Благодарю дни одиночества
Когда пою, танцуют твист,
Я – шустрый мальчик с пальчик творчества
И бесшабашный оптимист.
Я имитирую с отрочества,
Пишу слова на трели птиц,
Присваивая ранг пророчества
В пределах умственных границ.
Моя песнь – пойманная горлица
Винит распевами рабы,
Но избавляться мне не хочется
От предложения судьбы.
Любовь матерей
С почтением к опере, вальсу и джазу,
Приветствуя мир и могущество слов,
Я вновь повторяю поющую фразу:
«Да здравствуют мамы во веки веков!»
Заманенных в лапы коварства притворством,
И, пойманных в сети кейфовых затей,
Спасает забота и воля с упорством
При помощи Божьей – любовь матерей.
Жизнь годы сдувает, как цветики с веток,
Когда-нибудь дети познают ваш труд, -
На долгих дорогах вы ласковый светоч
Свободы с надеждой, которую ждут.
Прилежной работой, сужденьем с пристрастьем
Не выискать нам добродетель щедрей –
Блаженную долю в погоне за счастьем,-
Ничто не заменит любовь матерей.
Паганини
Снимали шляпы перед ним и ценят ныне
От мала до велика скрипачи вдвойне.
Незаурядные каприччо Паганини, -
Витали звуки с ангелами наравне.
Служили, находясь всегда при господине,
Призвание с умением, как в западне,
Импровизаций триумфатор Паганини
Играл, как дьявол на подпиленной струне.
Овации, предупрежденья и проклятья,
Душила на концертах сольных сплетен нить.
Но гения спасали женские объятья,
Любовь и музыку нельзя похоронить.
Непостижим, как Бог Никола Паганини,
Он Виртуозов превзошел по всем статьям.
Маэстро, непокорный церкви и судьбине,
Плясать заставил музу и упасть к ногам.
***
Ура! Веснянка в скороходах
Пришлёпала, играя в прятки,
На первых луковичных всходах
Роса, что вычернила грядки
Весна вздыхает полной грудью.
Нарциссы дружно зеленеют,
А я еще на перепутье,
Но буду возрождаться с нею.
Ха! Непогода рожи корчит,
В предгорье зелени не густо.
Как только дни осилят ночи,
Нас переполнят неги чувства.
Мы будем греться, а не мёрзнуть
Потомки Весты и Гетеры,
Нам обзавидуются звёзды,
Любовный свет, даря без меры.
И нам не ахать и не охать,
Терпя истомы глупой муку.
Ещё не зная, что мне плохо,
Весна мою отвергнет руку.
И то свиданье разрешится
Смешным воздушным поцелуем.
Любимые, как в клетки птицы,
Мы краткий срок перевеснуем.
Попытка добра
Меня, похожего на пилигрима,
По барахолке водит толчея.
Мещанский гул и гам порхают мимо,
Взлетая с заграншмоток и старья.
- Продам труды философов старейших,-
Орёт предприниматель из ларька.
Хихикает сброд спекулянтов с гейшей,
Тяну я манускриптов полмешка.
Скупил их оптом, позабыл про сдачу,
Прочту, подклею марлей переплёт,
И отвезу премудрости на дачу,
Для афоризмов времечко придёт.
Трактаты заверну статьёй о путче,
И в праздник – праздников отдам весной
Тому, кто мне расскажет притчу лучше,
Как блудный возвратился сын домой.
Пусть славит мегаполис и деревни,
Не паникует сидя на мели.
И, перечитывая умных древних,
Воздаст хвалу теософам Земли.
Джоконда
Леонардо да Винчи
Смеются глаза молодой моны Лизы,
Смеётся шедевр величайшего Лео
В портрете вопросы, в картине сюрпризы,
Где таинство с магией не постарело.
Водил руку с кистью сарказм живописца,
Где губы Джоконды загадку вкусили,
Надменность, наивность, готовые слиться,
Забыться, развлечься, сомкнуться в полсилы.
Лукавая любовь
Нахальная, без правил и судей
В игре, где случай правит нами.
Финтит изящно словесами
Любовь – соревнование судеб.
Реквием в сентябре
Пиликают цикады в унисон
На кладбище о приближенье смерти.
Играет нищий после похорон
На скрипке Вечный реквием у церкви.
Заупокойная исподтишка
Дух будоражит в хилом человеке
То зыбкою вибрацией смычка,
То стуком ногтя по кленовой деке.
Сквозит преображающая боль
По местности растягивая горе,
Расстроенное спорит «до-ми-соль»
Со стрекотанием на косогоре.
Не досадить цикадам скрипачу,
Не заглушить Божественную тему.
За муки музыки слезой плачу,
Как будто я похоронил богему.
Август
За новостройкой крутых воротил
Писк комариный под липой кудрявой.
Фосфор гнилушки в колоде трухлявой
Месяц двурогий слегка «засветил».
Бусинкой в срезанном стебле камедь,
Сено в траве лопухами прикрыто.
Точек астральных небесное сито,
А под ногой ежевичная плеть.
Тянет лозу ароматная гроздь,
Шорох в орешнике слева и справа.
Августу браво: природы забава
Да метеорной феерии дождь.
Веет кислинкой заброшенный сад,
До верху полная яблок канава.
В рой собирается мошек орава,
Августа звёзды летят невпопад.
На Мамаевом Кургане
Огонь артобстрелов замешивал тверди,
В сердцах бесновались мгновения смерти.
Судьбина солдат обрекала на гибель,
Но каждый воитель – наш освободитель.
И слава погибших от края до края,
Цветы расцветают головки склоняя.
Земля, что слезами и кровью полита,
Хранит благородство под массой гранита.
И волосы дыбом, в прошедшее глядя,
Покоится в братской могиле мой дядя,
Где склоны кургана взрывало железо –
Там скорбную боль проявила Поэза.
Строкой фронтовой журналиста-пиита -
«Никто не забыт и ничто не забыто!»
Учащийся «ремеслухи»
в эвакуации
В тылу, на трудовом Урале,
Что называется с колёс
«Учащийся» точил детали,
Пахал в ночную на износ.
План, недовыполнив немножко,
Он вымел стружку, вытер гарь,
Подзаработал на киношку
И для братишки на букварь.
Но токаря клонило в дрёму,
Постылый недосып виной,
Присел парнишка на солому,
Что пахла хлебом и войной.
Всхрапнул, увидел батю рядом,
А далеко от детских снов
Отец командовал отрядом
В бою за счастье пацанов.
***
Нарушил тишь, подлесок пуст, -
Осеннее изнеможенье.
За беглыми шагами хруст,
А за спиною выраженья.
О дикость оголтелых слов!
Доносит пасквили всё чаще,
Чтоб их за мной не занесло
Подальше удаляюсь в чащу.
Не догоняют осужденья,
Я забываю про вражду.
Раздумья словно зеки ждут
Исхода или продолженья…
Скульптор нового времени
После комсомольской взбучки
Поломал пятнадцать бюстов,
От аванса до получки
Ширпотреба прочь «искусство».
В битом гипсе мастерская.
Бой ваятелю не нужен.
Лицемерье презирая,
Перестройкою сконфужен.
Пояс затянул потуже.
Вынес мусор – это просто,
С прошлым распрощался разом.
Разум сил у Бога просит,
А не платины с алмазом.
Всё, империя забыта,
Вылеплю из пластилина.
Вырежу из малахита
Не вождя, не властелина –
Статуэтку – Гражданина.
Последний вечер октября
Закат прошел речушку вброд,
Темнеет, старясь от воды,
Оттенки света льёт вразброд
И красит колером пруды.
Зарделась лилия чуть-чуть,
Порозовел кирпичный дом
И железнодорожный путь
Блеснул червленым серебром.
Щекочет пурпур перекат.
Шипит румяный водопад
И палевый полузакат
Свалился в медно-желтый сад.
Отсвет тускнее янтаря
И лепестки поблекших роз
Загнал в туннель электровоз, -
Последний вечер октября.
Солнцеворот под
Рождество Предтечи
Разодран небосвод,
Кричит надсадно кречет.
Июль. Солнцеворот,
Стихия вихри мечет.
Пыль поднялась столбом,
Но смерчу горя мало.
Он закружил вверх дном,
Что рядышком лежало.
Скрутил с фанерой жесть,
С коробкой вырвал двери, -
Бесчинств его не счесть,
Потерь не перемерить.
Вихрь разметал овсюг,
Овсы, гречиху, клевер
И ринулся на юг,
А повернул на север.
Смерч выворотил гать
На грядки огородов.
Округа словно мать
В момент летальных родов.
Кредо веснянки
Юнец, услышь веснянки кредо!
Из облаков и из-под снега
Она спешит его поведать,
Опять торопится с разбега
Тепло доставить нам без штурма
(За всё уплачено натурой)
О, в это время мне не думать
О музыке с литературой.
Весенний ракурс
Сверкает вымытый асфальт,
Панно отеля, пальмы, веер.
Февраль растаял в бликах смальт,
И над заливом сырость веет.
В рекламах автомагистраль,
Вот-вот открытие сезона.
Форсит на корте группа краль
Вокруг картёжного пижона.
В грузовике футбольный дёрн,
У стадиона – киносъёмка,
На треке байкер – каскадёр,
А сзади рокерша – девчонка.
Весна готовится на старт,
И мушмула в пушистом цвете,
А в камере влюблённый март
У оператора в кабриолете.
Поправил челочку гримёр,
Помрёж бравирует, краснея:
- мотор, хлопушка. Кадр. Актёр
Целует диву Гименея.
***
Сработал поздний суховей –
Стриптиз полунагих ветвей.
В сусальных жилочках листва
Трепещет и ползёт с куста.
Шуршание, щелчок, удар –
И в крупных кляксах тротуар.
С каштанов падают плоды,
Печатая в воде следы,
Где у болтливого ручья
Размолвкой облапошен я.
Неприбран, неухожен парк,
Без уха каменный гепард.
Отходов полная бадья
И спасу нет от воронья.
Колючкою пригвождена,
Ромашка выцвела, как хна.
На тропку сгорбленных берёз
Я ухожу от клумбы грёз.
Молодой соловей
Октябрь хрустит листвой дубравы,
Чертополох почти зачах.
Не время соловьиной славы,
Балуется невзрачный птах.
Ужели он способен чудо
Всего из трёх нот сотворить,
Трель выудить невесть откуда
И щёкот проявить, как прыть?
Сороки в куще отгалдели
И роща вроде посветлей,
Но что есть мочи в щуплом теле
Фальшивит славно соловей.
Ещё свист с пиканьем тоскливый,
Но будет звёздным час и день,
Весною выдаст переливы
Под перещёлк и перезвень.
Среди пичуг лихой, худющий.
Лесных бессонниц менестрель –
Он самый сильный из поющих,
Ждёт неприкаянный апрель.
И до любви – большой удачи –
Коронный номер не споёт.
Он не хохочет и не плачет,
Не знающий забот.
Вызов критиканше
Мой вызов слеповатой критиканше:
Действительность крапающим – наука.
Не дальнозоркая была ты к фальши,
А к правде новой жизни – близорука.
Конец империи Советов, в общем,
Бросаю вызов, знаю, не заметит
И дело не в стихах, а много проще,
В её коммунистическом билете.
Он словно красный идол на майдане,
А у меня божка такого нету.
Поэтов неугодных в рог бараний
Согнуть хотела и призвать к ответу.
Но говорят: не дал рогов Бог свинке,
Мечтать о прошлом в наше время вредно.
Читай демократичные новинки,
Им не пропасть бесстыдно и бесследно.
Бегущему к славе
Спешащему к славе подставит подножку
Небрежно завистник, сбегая вприпрыжку,
Злорадствовать будет, стремясь понарошку
Охаивать тело, одежду и стрижку.
Бегущего к славе заманит охота
Любовниц валютных, бесстыжих, смазливых
И как неумеху загонит работа
В семейные когти капризниц строптивых.
Серьёзно к фурору, как будто в нём счастье,
Торопишься часто трусцой и в экспрессах.
Подчас разрывая призванье на части,
И портишь здоровье, не помня о стрессах.
Замри хоть на время, очнись от желанья
Быть суперспособным в бомонде учёном.
Побудь скоморохом, освой испытанье,
Скрывается счастье в шутейно – мудрёном…
Сердце изгоя
Будут будни ещё покороче,
Слухи, сплетни надежд и застоя,
Но как раньше, серчая, клокочет,
Одержимое сердце изгоя.
В современной спортивной манере
На трибуне и у аналоя
Сомневайся в науке и вере
Вольнодумное сердце изгоя.
Не бывать в эфемерном несчастье,
Нет в природе природы покоя!
Отвергай неразумные страсти
Непокорное сердце изгоя.
Вероломство, продажность, угрозы –
Старым доводам время отбоя.
Отвыкай от заносчивой прозы
Поэтичное сердце изгоя.