Октябрь. Выходные покрыты тефлоном,
Ожогов не видно под толщей ветровок.
Жизнь в перегоревших звонках телефона,
Смерть - в голосе томного автоответчика.
Жильцы Малых Бронных, Арбатов, Хитровок
Парят в проводах дизактивного вечера.
А я - как всегда, мёртвый самую малость
В глухих трёх стенах телефонных кабинок
Наждачкой с лица соскребаю усталость
Листаю блокнот, переполненный милостью
Чужих разговоров, облепленных глиной,
Безвкусных и вязких, как ранняя жимолость.
Уж легче проникнуть в уборною Бога,
Чем провод заплесть в электронном экстазе.
Под экстази он в психоделе убогом
Сплетает плющом два чужих одиночества.
Вертеть циферблат с лёгким сдвигом по фазе,
На мокром асфальте, как гидра, искорчившись.
Своей микрохимией манит бессильно
Кругляш телефона с седьмою печатью.
Ведь диски - не только у автомобиля,
Но в цепких когтях язвы телефонистовой..
Дождаться звонка - эфемерное счастье,
В котором любой сумасшедший, неистовый.
Как в ссылку ползли с декабристами жёны,
Купая в снежинках сырой полушубок,
Так ныне любой паразит телефона,
Не в силах найти идентичного спастика,
В истерике рвёт просолённые губы,
Стремится в астрал к перевёрнутой свастике.
Скорбя от звонка до звонка, понимаешь,
Как бренно то счастье, которым ты предан.
Ты жизнь продаёшь, провода получаешь,
Скулишь месяцами над винными пробками
Под вечер укроешься клетчатым пледом
И строишь сонаты гудками короткими.