Никогда не забуду этой минуты.
Месяц спустя после защиты диплома,
C ещё не высохшими на щеках слезами
После разлуки с институтом, Москвой, друзьями
Пяти счастливых студенческих лет,
Стою на колючей стерне
Возле полевого вагончика
Под синим небом Тургая,
А бригада небритых, усталых буровиков
Смотрит на меня выжидающе,
С легкой усмешкою, - мол, что ты скажешь,
Начальница, зелёная, молодая,
С необсохшим на губах молоком.
Я сделала шаг навстречу и сказала,
Волнуясь, и не очень складно:
„Здравствуйте, люди добрые!
Я буду с вами работать долгие годы.
Вы знали меня студенткой и многому научили.
Вы опытнее меня и набурили
Сотни километров без керна и с керном,
И разбираетесь лучше меня в буровом деле
Но будете меня слушать
И делать всё, что я вам велю,
Потому что я теперь
За участок, за агрегаты эти,
За вашу жизнь
И за результаты работ в ответе“.
Прошли не годы, десятилетия.
И вот однажды, после того, как дали мы
Воду на самом трудном
И отдалённом от базы участке,
Старый буровой мастер,
Садясь за руль самоходки рядом со мной,
Сказал: „А помнишь, Татьяна, как ты
К нам первый раз пришла?
Столько лет прошло, а мы не забыли,
Как ты нам сказала: „Здравствуйте, люди добрые!
Мы будем работать вместе и вы
Будете делать всё, что я вам велю.
Потому что я за вас отвечаю“.
Как же не помнить...
Двенадцать с половиной лет
В полевых условиях
Из двадцати трёх лет в геологии.
Казалось, это будет всегда – проект,
Полевые работы, отчет,
Защита в Алма-Ате, командировки,
И жизнь, и молодость навсегда, надолго.
Но всё очень резко оборвалось.
Видно, Судьбой уготовано было
Остаться без Родины, без милой сердцу
Бескрайней Тургайской степи
Под бездонным, ослепительно-синим небом.
... Как же не помнить, и как забыть
Чистоту Терсакканских плёсов,
Крутой изгиб Ишимской Луки
У высоких скалистых утёсов,
С каменным медведем на вершине горы.
Как забыть ковёр весенних цветов,
Степь, прогретую солнцем, такую тёплую.
Знойным днем увиденные обманчивые миражи,
Синим маревом дрожащие на горизонте,
Себя, всегда в путь-дорогу готовую,
Полевую сумку, компас, планшеты с топоосновой,
Кирзовые мои сапоги,
И в ночи как спасательные маяки
Негаснущие огоньки
На мачте буровой установки.
Как не помнить людей моих добрых,
За которых я отвечала,
И которым было строго наказано
Беречь меня, своевольную и отчаянную.
А у них была за меня гордость,
И они на базе хвалились
И наперебой рассказывали:
Ночью в степи не растерялась,
По компасу, звёздам, карте и спидометру
Всё выверила, на месте ещё
Шагами вымеряла и с точностью до метра
Агрегат на точку поставила.
А как же иначе – я за них отвечала.
Два станка УРБ на базе МАЗ-500,
Два водовоза-Урала, прицепы с трубами,
Компрессорами, жилой вагончик,
И ГАЗ-шестьдесят шестой мне для маршрутов.
Такая техника кому бы приснилась...
А ещё кривят губы – Казахстан, провинция!
Казахстан не провинция, это – простор
И свобода действий, и полигон
Для решительных и смелых.
Сказал мне декан, вручая диплом:
„Дерзай, Татьяна“, а руководитель наш, куратор,
Baлерий Koнонов, добавил: „ Дерзай, но знай меру.“
Пожалуй, я меры не знала.
Но когда было трудно, словно молитву
Шептала: „О, МГРИ, алтарь моей души, помоги,
Поддержи, дай силы твоей дочери, твоему дитю,
Воспитаннице твоего Первого корпуса“...
Время дерзаний давно прошло,
Моей безработице уже много лет как исполнилось,
Смелости поубавилось, годов и седин прибавилось.
Волею судеб я в центре Европы, в Германии
Безуспешно работу ищу, но упорно
В интернет-центре биржи труда сижу
И в графе „Профессия“ упрямо пишу:
Горный инженер, г и д р о г е о л о г.
Март – апрель 2004, Essen