Как набравшись у хвороста хруста, огня – у костра,
но не смелости глаз, устремленных на лобное место,
разъясняешь, что смертушка – ровно сестра, раз быстра.
И в железо – Бояна, креста избежавшего лестью!
Самоходкой дорог (и не нужен резной посошок) –
бытие, житие, эпитафия, памятник, мощи.
Книжной пылью дыша и дотачивая корешок,
червячок прогрызает идею и глубже и тоньше:
как изведав беду – не одну, но, не выронив песни,
вдруг промолвишь, что матерь-земля и близка и сыра,
а поэтому хвороста жертва не интересна,
да и роль палача навредит самомненью костра.
Вот и дым – тяжелее, тревожнее, вовремя горек.
Да и весь изойдет, невзирая на то, что зола горяча.
Загнивающих листьев бесформенный ворох…
Обойдемся без искры, поскольку устала свеча!