Вставало солнце. Начинался день.
Что нёс он, неизвестно. Но повсюду
Все радовалось утру. Старый пень
Был тоже рад. Но я о пне не буду
Писать стихи. Хотя был пень хорош.
Не в смысле дров. Труха. Тепла не будет.
Был старый пень на постамент похож.
Кому не важно. Позже Бог рассудит
Кому дать мрамор, а кому пенек.
Вставало солнце. Лучиком тянулось
К дивану, где с тобою я прилег
Заметь: "прилег". Ты сладко улыбнулась.
Еще не просыпаясь, но уже
Из плена снов на волю выгребая.
Ты все-таки прекрасней в неглиже.
Ты , как котенок. Теплая, смешная.
И так же тихо носиком сопишь.
Ай, как не поэтично все ложится.
Но ты меня, наверное, простишь,
Моя любви и ласки мастерица.
Пустое все, что может омрачить
Твое чело (Твой лоб, если угодно).
Верь. Нет проблем и их не может быть.
Иметь проблемы - это так не модно.
Куда модней любовников иметь.
Нет, не самцов с метровым аппаратом.
Любовников, способных пожалеть,
Способных говорить не только матом.
Любовников, с которыми дружить
Ничуть не хуже, чем лежать в постели.
Любовников, умеющих любить
На всю катушку, а не еле-еле.
К чему, бишь, я загнул такую трель?
Сейчас припомню. Дело было в марте.
В Москве стучала, может быть, капель.
Но от Москвы мы два лаптя по карте.
У нас стучит лишь ночью пулемет.
И все-таки весенним светлым утром
Я поцелую мирный твой живот.
Назло врагам. И дальше в челне утлом
С тобою вместе поплыву в весну.
Вставало солнце марта дня восьмого.
Любил я утром девушку одну,
Потом пил кофе и любился снова.