Жалей меня, пустыни зверь! Меня жалей, но мне не верь. Я - лжец, обглоданный собою, я - ствол, поверженный судьбою, я - указавший на Восток вершины кроны лепесток; к чему напрасные слова? Ступай отсель, пока жива твоя звериная семья, покуда добр с тобою я, покуда в долгие бега не унесла меня нога железногривых лошадей, вскормлённых похотью людей, живущих в сумрачной стране при угасающей Луне...
Я жив мольбою их жрецов - таких же праведных лжецов, снующих в свете фонарей, глядящих изо всех дверей, окон, икон, щелей и дыр... Как пуст и жалок этот мир! И за его надменный вид в меня вселяется не стыд, а лишь мучительный позор; и вот уже за мной надзор поставлен пристально взирать и в назидание карать огнём, мечом и кипятком, петлёй, серпом и молотком - на выбор чёртовой души, хоть кол на голове теши, лишь посмеши толпу скотов, и брось им кость - обед готов!
Сожрите целого меня, чтоб здесь не прожил я ни дня, ни ночи тёмной, ни хрена; испейте кровь мою до дна, пляшите пляску дураков под дудку страждущих быков, сверяйте ход ручных часов со стрелкой рыночных весов; а после выйдет вам указ: кто не плясал, сожрать тотчас, а следом вам указ второй: кто жив ещё, того зарой, того зарежь, замажь, зажарь и веселись, тупая тварь! Пляши на солнечных гробах с пустой улыбкой на зубах...
Я, видно, чудом уцелел, и в суматохе не истлел, оставив дом и всю родню, предав прошедшее огню, и прихватив с собой пилу, чтоб резать ноги на балу у Иеговы-Сатаны под глазом гаснущей Луны...
Я буду тщательно жесток: отрезав пару стройных ног, я удалюсь под крики "бис!" и удавлюсь при воплях "чи-и-из!". Таким увидит мой конец любой законченный мертвец и я вольюсь в толпу гостей, звенящих кольцами костей и крикну: "браво, Сатана! Ты беспощаден, старина! Я тоже здесь не лыком шит, я уложу тебя на щит и вдаль пущу по струнам рек искать того, кто человек..."
Сожги меня, пустыни мрак, я жив лишь тем, что знаю как нам всем придётся умереть; так лучше охнуть и сгореть, чем существо своё терзать запретом правду рассказать...
Я не могу, я, право, наг, как беззащитный хлебный злак; меня размелют жернова на буквы, слоги и слова, и я останусь среди них лечить больных, пинать хромых и выворачивать на свет всё то, чего на свете нет и не бывает никогда... Прощай, земля, прощай, вода! Я обниму собой врага и пусть несёт меня нога железногривых лошадей, влюблённых в плоть живых людей.
2000