О споре силлабо-тонических размеров

 

   Как-то летним вечерком
   За малиновым чайком
   Амфибрахий, Ямб, Хорей
   Стали спорить кто главней.
   Амфибрахий говорит:
   - Я - важней! И знаменит!
   И хочу заметить вам -
   Начинаюсь я на "А-а-а-а-а-ммм..."
   Вы послушайте, друзья,
   Как звучу на деле я:
      "И скучно, и грустно, и некому руку подать
       В минуту душевной невзгоды..."
   - Ну вот!- усмехнулся досадливо Ямб -
   Размер твой - такой надоедливый штамп.
   Все воешь и воешь, как волк на луну,
   И вечно заводишь ты песню одну.
   Послушай, как я управляю словами.
   Поэты меня обожают веками.
   Вот Пушкин меня очень сильно любил.
   Размером моим он друзьям говорил:
      "Любви, надежды, тихой славы
       Недолго нежил нас обман.
       Исчезли юные забавы,
       Как сон, как утренний туман..."
    - Ага! И ты поешь туда же -
    Сказал им въедливый Хорей -
    Вы, двое, не годитесь даже,
    Чтоб веселить сердца людей.
    Пушкин и меня любил -
    Всей душой благоволил.
    Вот допустим, своей няне,
    Как он мною говорил:
       "Выпьем добрая подружка
        Бедной юности моей,
        Выпьем с горя; где же кружка?
        Сердцу будет веселей!"-
     Так отрезал им Хорей.
    - Да, Хорей, ты - всех наглей"
    В дверь внезапно постучали.
    Все размеры замолчали.
    Это Дактиль к ним забрел,
    Тему прежнюю завел.
    - Откровенно говоря,
    Самый лучший - это я.
    "Дактиль" - это значит "палец"
    И хочу вам указать,
    Как возвышенно звучать,
    Чтоб могли вы убедиться,
    Что пример с меня вам брать.
    Тут он вылез на балкон,
    Сотрясать стихами дом:
        "Тучки небесные, вечные странники!
         Степью лазурную, цепью жемчужною,
         Мчитесь, будто, как я же, изгнанники!.."
     Он на миг остановился
     И, как юноша, смутился,
     Потому что на аллее
     Вдруг Анапест появился.
     Да, Анапест наш непрост
     Пусть ответит на вопрос.
     - Вот скажи ты нам, Анапест
     Ты всегда рублен, нахрапист,
     Как с плеча ты правду рубишь
     Может, ты наш спор рассудишь?"
     Но нахмурился Анапест:
     - Нет уж, каждый за себя.
     Вот Некрасов был поэт -
     Воспеватель русских бед.
     Все дружил с моим размером.
     Жаль теперь его уж нет...
     И Анапест затянул,
     Словно лямку потянул:
         "Меж высоких хлебов затерялося
          Небогатое наше село..."
     - Да,-вздохнул тихонько Дактиль-
     И меня он вспоминал.
     Слышали мой стон на воле,
     О крестьянской тяжкой доле?
         "В полном разгаре страда деревенская
          Доля ты русская, долюшка женская..."
     Не успел он досказать,
     Как его пришлось прервать.
     Развеселая Стопа,
     Миловидная вдова,
     Их внезапно посетила -
     Снова Дактиля смутила.
     - Что, ребятки, приуныли?
     О чем спор здесь зарядили?
     Я проездом от Цезуры,
     Беспросветной этой дуры.
     Все молчит, молчит, томясь.
     Слов не знает отродясь.
     Мне с ней скучно, и я к вам.
     К благородным, к мужикам.
     Что-то вы не веселитесь.
     Может, как-то объяснитесь?
     И ответили размеры
     - Мы приводим тут примеры,
     Чтобы выяснить скорей,
     Кто Поэзии милей...
     И ответила Стопа:
     - Вы, размеры, лишь толпа,
      А Поэзия на троне
      В золотой сидит короне.
     Вы ей слуги, и она
     Выбрать всякого вольна.
     Я ведь тоже ей служу
     И во фрейлинах хожу.
     А размер, конечно, важен,
     Без размера что за стих -
     Неудавшийся жених...


     В  чем же, спросите, мораль,
     Устремляя взгляды вдаль?
     Ну тогда вам мой ответ.
     Это вовсе не секрет
     На размер, на вкус и цвет
     Есть для каждого поэт.