Нечистая и кубанские казаки
.Вдруг зашелестел камыш
И приподнялся старый камышовый куль,
Из под него на нас глядел гуцул,
А изо рта его хвостом махала мышь.
И как бы оказав нам честь
Отбросив куль явился на глаза нам весь.
Был это уж длинною за четыре метра
В гуцульской шляпе на голове из фетра
Он так шипел, что перед ним трава качалась
А на шее у него, какая-то медаль болталась.
Усы гуцула странно шевелились
Мы пригляделись, а там пиявки копошились
Он изредка их языком своим раздвоенным хватал
И с удовольствием жевал.
Лицо "гуцула" было смуглым и похоже
Покрыто сплошь змеиной кожей.
Потом он снял картинно шляпу, бросил в камыши
И рассмеялся жутким и шипящим смехом от души.
«Привет станичники! Чего оторопели?»
Через раздвоенный язык химера зашипела.
«Чего раззявил рот дружище Шадурей,
Ты жуть как в детстве убивал ужей.
Ужо тебя бы я с восторгом удавил:
За то что ты ужей безвредных бил.
А ну смотри ка мне в глаза, теряя розум!
Я тебя своим гипнозом
К себе как жабу притащу
И кольцами под воду утащу.»
И двух метровый Шадурей, вдруг, стал на четвереньки
И на гуцуле сфокусировал свои большие зеньки,
И стал лягухой беззащитною кричать
К ужогуцулу тихо подползать.
Оцепенев другие казаки, раззявив очи,
Сидели тихо ждали своей очереди.
«Эй ты гибрид малины ш маком» --
Я кинул и попал ему под глаз варёным раком.
«А ну давай ка шам на шам,
Но не в камышах а на берегу вон там.
Покажеш или ты мне швой гипнож,
Или же я набью тебе холодный нош.»
«Не бойтешь кажаки шидите тихо,
Жа этот круг не выходите,
Гипнножу я не поддаюсь,
И шам на шам ш ужом шойдушь.»
Уж сфокусировал на мне глаза во всю старался,
А я к нему кривляясь словно урка приближался.
Я подскочил к нему—«Бей не сильно бос» –«Не вопрош»
Я хряснул ряженного ужом коллегу в нос.
Но "уж" удачно изловчился,
Вокруг меня кольцом обвился,
Тащил в сплошные камыши,
Что б наверняка там удушить.
Но я ужу не покорился,
Уж зло шипел я матерился,
Трещали камыши и хлюпала вода,
Вот вот должна была придти беда.
Вдруг уж не зашипел а взвизгул
Я богом матюкнулся и отчизной,
Пиявок отрывая из за ушей,
Хромая выковылял из камышей.
КазакИ картинно удивились,
И дух перевели и ободрились.
«Но как ты смог, как ты сумел,
Удава с головой гуцула одолел?»
«Во вшех делах, а более вшего в делах жаклания,
Нельжя терять шамообладания.
Я жа раждвоенный яжик его шхватил
И потянул што было шил.
Он жашипел жаконвульшировал от боли
И выпуштил меня помимо воли,
И быштренько уполж куда то.
Я не прешледовал его ребята.
Как я? Да нишего:
Вшего лишь пара шиняков да нешколько шарапин,
Вы пожалели бы его.
Теперь он долго будет в камышах дремучих плакать.»
«Ну ты артист ну ты герой
Провёл и выиграл у с ужогуцулом.
На выпей из стаканА запей ухой
Сам чёрт не страшен нам с тобой».
Темнело быстро только, вдруг,
Зафосфорисцировал под грущей круг,
Как радуга в три цвета,
Переливаясь и перемигиваясь при этом.
А позже вспыхнул свет не сильный ,
Но осветил поляну, берег и реку до половины.
«Откуда свет?» «А я откуда жнаю!
Нам ихний модератор помогает
И беж него нам вшем были б кронты»
«А почему он помогает, как полагаеш ты?»
«Я думаю, что ешлибы нешиштая ждешь ражгулялашь
И люди бы в ответ на это поштаралишь,
Нашли бы шпошоб вывешти нешиштую;
Нешиштая шама шебя бы погубила шдуру
И модератор это понимает,
Не нам по правде помогает,
Шпашает шобштвенную шкуру.»
«Так модератор держит всю нечистую в узде?»
«Пытаетшя, хоть кое в шом и не вежде.
Но вы не обольшайтешь как и я не обольшаюсь,
И может быть я прошто ошибаюшь.»
«Ну што пора кикиморам вылажить иж воды»,
«А што кикиморы живут в воде?»
«Не жнаю. Так я видел.
От них нам надо ждать беды:
Тем более я кой кого иж них обидел.»
«А как ты их обидеть мог артист?»
«Дал тоже в жубы – я ведь каратишт.
Но они шкажу в ишкуштве боя доки,
Вше аквийдишты каратишты кики боки.
Я пртив них минуты выштоять не мог,
Прибили бы: шпашибо круг помог,»
И Макарай вскочил вдруг в ревности неистовой,
«Когда это ты стал, вдруг, каратистом»
И подскочил, и стукнуть правой зарядился,
Но я слегка толкнул его ногою в грудь
И Макарай под грушу покатился.
Ты что же это Макарай ану окстись,
Или же мне придётся тоже,
Воспитывать тебя по роже,
Как воспитал тебя артист.»-
Сказал внушительно Шадурей
В защиту личности моей.
А между тем пошла волна,
Задвигала камыши прибрежные она.
И появился из под воды огромный рак,
Огромный как телок рачище:
С загнутыми назад усами,
С широкими, как весло клешнями,
Он полз не торопясь на нас
С недобрым скрежетом хитиновой брони.
С телескопичных в яблоко размером глаз
Люминисцентно - лазерные вспыхнули огни.
Хитин его люминисцировал переливался:
По всей поверхности его то тух, то зажигался
То фиолетовым то красным цветом,
Рак полз не торопясь на на нас
Усами шевелил и вспыхивал
волнообразным светом.
Из под усов по рачьи клекотал:
«Кто раколов? А ну давай на равных сам на сам
Ты без усов а я с усами,
Ты без клешней а я с клешнями…»
«Ну хватит трупоед речная тать,
Иждёвки в мои уши клекотать,
Конечно твои клешни хороши
Но бежжашитны у тебя ушИ.
Ну и потом не ровен чаш
Шмотри вандал полушиш в вылупатый глаж.
Митяй налей опять мой жуб болит
И кружешку ухи беж требухи штобы жапить.
А ну ка подполжай, решной герой:
Шейчаш я ждешь тебе уштрою бой.
Приполж он иж воды шюда куражитьша
Я так тебе натумкаю, што мало не покажетша.»
Рак взерепенился клешнями стукнул друг о друга
И полетели искры электрическими дугами.
Рак к кругу полз вошёл в него усами
И я схватил сейчас же их руками.
Рак остановился и упёрся и как раз,
В тот самый миг я дал ему ногою в глаз.
Рак замигал пополз назад по рачьи,
Но подцепил меня клешнёй я отлетел, как мячик.
Я встал шатаясь - я не боягуз.
И вот она великая удача и успех,
Такой удаче и похвастаться не грех:
Отломанный у рака левый ус,
В руке моей упруго извивался
И ,пятясь одноусый рак к реке, спасался.