Сатир и Дева.
Пару в бронзе запекли: грудь
тяжела, будто налита свинцом;
с торца: старый пердун,
с веселым пановым лицом.
Козлиные ноги, развитый рог,
борода, свалявшийся мех,
будто с разбегу носорог
протыкает чей-то зев.
Светотени блестящая игра,
страсть и похоть без помех;
сплав тел молчаливый контраст,
издает гомерический смех.
Скульптура, оттенив чей-то портрет,
вызвала в желудке надлом.
Нет! не потому что я – эстет,
просто работаю пером.
Не мой материал, не мой стиль:
движенья слишком резки, глаза
ее как зеркала пустоты,
кожа - бронзово зелена.
Ночь на дворе. Еще открыт музей.
идет 2033 год от рождества
того, у кого теперь друзей
мало. Догадка Ницше была верна.
Поздней Европы шедевр сей
был не чем иным, как Сатир
сзади Девы. Что твориться с ней
увидишь по лицу, а я в сортир
выхожу. Вернувшись: ничего
не изменилось: будто мудрец
играет века напролет в Го
и у партии не ясен конец.
Вечность, знаю, коротка, но
Блаженная гримаса с его лица
так и не спала, а каждый ее позвонок,
в такт извивается, как лоза.