У нас в коммуналке дверь не закрывалась. Резону нет. Вроде, никто и не ходит, а за –
кроешь, все мозги простучат. И дурачок в свою комнатёнку по-своему пробирался –
крадучись. На цыпочках. Как заговорщик. Ткнёт кнопочку и – «тр-р-р-р-р !» -
несётся к своей дверке, звонок изображает. Закроется и тут же выбегает назад : «Поч –
та! Почта!» - под все двери газетки суёт.
Красивому милиционеру с лицом борзой собаки сунет под дверь, ногу подожмёт, -
прислушивается. Постоит... постоит и – на улицу к голубому киоску «СОЮЗПЕЧАТЬ»
Рвётся к окошку, очередь расталкивает, стучит десятью пальцами: «Дай!»
- Граждане, возьмите ему что-нибудь за копеечку – листочек какой-нибудь, ведь
не отстанет. Граждане зашуршат по кошелькам, и глядишь, бежит дурачок домой
с пачкой газет. И снова крадучись - к звонку...
И вдруг – перестройка!
Всё зашевелилось, забегало, заворочалось... Дури понанесло неописуемой! Где новое
ломают, где рухлядь ремонтируют. Кто-то вдруг важным стал, кого-то застрелили.
Милиционер с лицом борзой собаки в три дня растолстел и исчез. И коммуналку нашу теперь не узнать!
Не наша она теперь. Да нас туда и не пустят – за железные-то двери. Туда невиданные
машины подъезжают – как с другой планеты. Дурачок живёт, говорят под лестницей.
Другие говорят, на балконе, а то и – на чердаке, только он в те двери выходит и входит когда ему вздумается. «Почта, - говорит, - почта!»
Это там у них что-то вроде личного скомороха. Без дурачка в России нельзя. Каждый предмет надо с чем-то сравнивать, чтоб «интерес не потерять». Перестройка кончится – глядь, одни дурачки. «Русь юродивая». Что на дурь не спишешь! «ПОЧТА! ПОЧТА! ПОЧТА!»
Потом смекнули кто-то, что все-то у дурачка учатся. Смекнули, – и началось: сопят да стреляют, стреляют да сопят. С дурью борются.
А мы – подальше от них на свалочку подались. Жилья понастроили из чего нашли, чаёк попиваем да беседы ведём о дури да о разуме человеческом. Интересно! А до перестройки всё как-то некогда было. Работали мы много.
______________________________________