Над холодной равниной простерся туман.
И орлиные крики звучали в тиши.
Где-то там, за грядою, там вражеский стан,
И теснятся друг к другу в траве шалаши.
На окраине поля становятся в ряд
Двадцать тысяч мечей - то опора страны.
Перед строем стальным в сотый раз уж подряд
Капелланы читают молитву войны.
Длинных копий возникла стальная гряда,
И забрала опущены, строй нерушим.
Где-то там вдалеке, им там светит звезда,
Как единственный символ бессмертной души.
И сомнется сталь!
И взовьется прах!
Никого не жаль!
Каждый третий враг!
Окровавлен меч,
Да и черт с тобой!
Шлем твой снимут с плеч,
Вместе с головой.
Разрубили щит,
Озверел ты сам,
Ты в душе убит,
Остальное – к псам!
И сошлись в этой битве сорок тысяч солдат,
Сорок тысяч пылающих гневом сердец.
На холодной равнине возник сущий ад,
Там где самым счастливым бывал лишь мертвец.
Там сходились в бою не на жизнь или смерть,
А на право топтать этот бренный наш мир.
Там от гнева и боли потрескалась твердь,
И жестокая смерть там устроила пир.
Там могучий боец в спину бил чужака,
Чтоб на землю упасть с рассеченной главой,
Там от крови свинцовыми стали в миг облака,
И неопытный малый пронзен был стрелой.
В душу вдарит боль!
Гнев заменит страх!
Мы исполним роль!
А иначе – крах!
Нам всё ни зачем…
Убивай, калечь!
Это лучше чем
В землю мертвым лечь!
Распознай врага
И сорви все маски!
Бей наверняка,
Это смерти пляски!
На холодной равнине лежали тела,
Громоздясь друг на друге без всяких различий.
Тридцать тысяч солдат там сгорели дотла,
В страшной бойне других на века обезличив.