у меня, как в арабской поэзии,
два мотива - вино и вера.
все грехи зарастают гортензией
в градус праведности без предела.
с узким горлышком медный кувшин
и мирские деяния Пророка
усыпляют остроты души
под алмазные звезды Востока.
каждый шорох вселенной видывал
современного мира яд.
против денного-нощного идола
оберегом слывет рубайят.
так спокойно жить, невзирая
на чужие причинные связи.
ночь, позволь наконец мне пройтись
вдоль стены под арабскою вязью!
молчалива московская полночь.
не дает остановки, отсрочки.
сквозь века посылается в помощь
панацея - четыре строчки.
пусть под снегом дорога в мечеть,
и вина не пила я так рьяно.
дайте мне своей жизнью воспеть
полный мудрости томик Хайяма.