Как-то слишком уж по-предательски
Птицы стремятся за летом.
Оставляют свои города и дома их засыплет листвой.
Птицы настолько наивны,
Чтобы счастье искать за пол-света,
Но не настолько глупы, чтоб не вспомнить дорогу домой.
И время наступит, когда улыбнутся
И скажут: "Грачи прилетели!",
И жизнь отвоюет свое, утверждаяся каждым гнездом.
Но это весной. А пока,
В недрах за ночь остывшей постели
Молюсь по утрам, чтоб за зиму постель не покрылась бы льдом.
Знакомо мне, осень, и близко
То чисто мужское томленье
Внизу живота, а другое, всеобще людское, в груди.
Да, именно так зачинаются
Дети и стихотворенья,
Чтоб к лету дозреть, что так ждет их, и тех, и других, впереди.
И кажется мне,
Никогда не придется услышать,
Что скажет одна из них: "Милый, терновый венец,
Хоть он и к лицу тебе,
Знаешь, из моды уж вышел
Две тысячи лет. Ну хоть кепкой прикрой ты его, наконец".
Да, кепка, пожалуй, нужнее.
И белые мухи,
И жухлые небо и листья в моих покрасневших глазах.
Светает. Иду мимо осени,
Пусть еще и не старухи,
Но женщины в тихих, бессильных и - слишком уж поздних слезах.
Прости меня, осень.
Тебя упростил я, опошлил.
Устал, понимаешь: подруги, вино и ментоловый дым.
За это возьми полной мерой
С меня всех положенных пошлин
За пересеченье границы меж юностью и остальным.