Так хочется верить, что песня не спета,
что ждет впереди много верст, много лет.
Не будь же последним ты чертово лето,
дай что-то свершить и оставить свой след –
Не грязной подошвы в парадном подъезде,
не след уголовника в деле 105, -
К примеру, доклад на каком-нибудь съезде,
рассказ, что сто лет еще будут читать.
А вдруг… так не хочется думать про это,
точнее, об этом, - твержу, как в бреду…
Придет неизбежно последнее лето -
последнее, крайнее в кратком ряду.
Но это случится, дай Бог, не сегодня,
не завтра, надеюсь, - в далеком потом,
Возможно, что добрая воля Господня
даст нам дописать сто двенадцатый том,
Позволит за пояс заткнуть и Расстрели,
И мудрого негра, акулу пера,
Погибшего как-то на глупой дуэли…
Ну, это случилось давно, не вчера.
Дай боже нам вылакать полную чашу,
поставь перед нами высокую цель,
Чтоб эту дорогу чудесную нашу
внезапная не перекрыла метель.
Но кто нас послушает, кто же нас спросит,
когда и куда уходить, старина?
Ведь где-то таятся последняя осень,
возможно, зима, и, возможно, весна.
А в Рай, говорят, не пройти без билета,
без пропуска к Богу по форме 103!
Не будь же последним, проклятое лето,
без фокусов этих дурацких, смотри!
Но Рок нас гоняет пинками штиблета,
и вряд ли когда-нибудь спросит о том,
Когда нам назначить последнее лето…
Он знает, когда вызывать нас гуртом
На суд, или, может быть, даже расправу.
А нам остается ладошки умыть,
Изведав на шкуре небесные нравы,
унять, наконец, неуместную прыть.
А может, минуют дробинки дуплета
и в этот, и в каждый ответственный раз?
Не будь же последним, прекрасное лето
для нас, и, конечно, не только для нас.