Во дни скитаний, тягостных раздумий
О мой язык — источник рифм и нег,
Сейчас я замочу его в вине
И гимнастическим отдамся поцелуям,
Чтобы потом отчаянно рифмуя
Развлечь тебя, читатель. На спине
В постели с книгой вспомни обо мне.
Я обхожусь со словом как и с ***м:
На языке его искусно повертев
Я вдохновляюсь — и сонет написан.
Его герой не раз бросал всем вызов, -
Развратник, сумасброд и либертен,
Мой стих о самом грязном из Маркизов,
И, безусловно, милый о тебе.
***
Я не гнушалась ценностей мещанских,
Хотела замуж, и растить детей,
Но будет кровь разбавлена шампанским,
И скажешь ты: в чем мне прийти к тебе,
В рубахе, как Распутин, ярко-красной,
Как Маяковский - в кофте пожелтей,
А может как Маркиз де Сад надеть
Рубашку кружевную с мушкой шпанской
На рукаве? Был мною сделан выбор,
Как водится не обошлось без драм,
Опасных связей и прекрасных рифм,
Которые иным не по зубам.
Но если бы заговорил мой клитор,
Он лучше бы об этом рассказал.
***
И по сей день бал правят моралисты,
Развратники скрываются в тени,
Хотя порою это все одни
И те же люди. Правды искру
Пойди найди. И ныне так, и присно
Было. Обманом дышат наши дни.
Что делать, если мыслящий тростник
Лишь об одном, наверное, и мыслит:
Как скучно жить без прелестей услады,
Запретен плод, как жажду утолить?
И хочется на волю отпустить
Беднягу Хайда, запертого в каждом.
Я не могу де Сада не любить.
Он пишет правду, и лишь это важно.
***
Де Сад был рад. Приветствуя свободу
На баррикадах смог он уберечь
От смерти голову свою. Ее отсечь
Легко могли. А что еще народу
Приятно видеть, кроме бутерброда,
На гильотину заменили меч -
Кровавый триллер — о чем речь,
Но знал Маркиз, что есть еще и порно.
И был он трижды прав,
Покуда не пришла карга с косою
Ты философию свою представь достойно
Пусть не доклад, так снаф и хард,
Нет кафедры - пройдет и будуар,
Чтоб не было мучительно и больно.
***
Родись сейчас Маркиз, свой век он скоротал бы
Не в желтом доме Шаронтон,
Куда судьбой был осужден,
А отдыхая от трудов,
Почил на лаврах,
В глазах потомков был оправдан.
Передо мной тесненный том
Ко дню влюбленных — твой подарок.
В нем сохранилась до сих пор
Исписанная с двух сторон,
Твоя закладка:
«Жизнь - это драма, и ее
Мы назовем:
“От валентинки до десадки”».
***
Маркиз порой,
Разлютовавшись не на шутку,
Как сидорову козу проститутку
Порол
И счастлив был. Ты вскидываешь бровь,
Мол, мы с тобой не лютик с незабудкой,
И я давно подозреваю смутно,
Какая там любовь — оксюморон,
А может химия, от взрывчатых веществ,
Которыми тела нам начинили,
Мы не учли, а может не учили -
У нас с тобой была б не жизнь, а — жесть.
Увы, нельзя все время есть
Лишь огненный и нестерпимый чили.
***
Прощай мой друг, я снова становлюсь
Застенчивою скромной недотрогой,
Все в прошлом, я сегодня для другого
Постель стелю.
Не то, чтобы тебя я не люблю,
Но вот черта, за этою чертою -
Другая жизнь (черт подери, а может слава Богу,
Нет, все-таки три раза поплюю
За левое плечо) в ней каждый день расписан:
Я снова замуж и растить детей.
Ты спросишь был ли смысл?
Отвечу: «Нет».
Так и Маркиз прожил, метая бисер,
А под конец просил рассыпать желудей.
PS
Искусство вечно — это факт,
К примеру вот в воде не тонет
Произведение Мадзони,
А рукописи не горят.
И я беру свою тетрадь,
Шучу — я набираю в ворде,
Строкой пытаюсь стихотворной
Я должное тебе воздать
Мой друг, Маркиз, мой вдохновитель,
Мой неизменный супер-стар,
Пока в славянском алфавите
Есть место для моих забав,
Но острословы говорят: хоть Бодрияр ты,
Хоть де Сад, -тебя проглотит вечный симулякр.