Над розой — соловей.
Красавица — и кубок.
Восточные стихи... Древнейшие слова.
Жемчужный блеск зубов.
Рубиновые губы.
Опять — в который раз — кружится голова.
Зачем я столько лет корил друзей далеких
за то, что в их стихах по-прежнему звучат
напевы и слова, что жили на Востоке
в поэзии любви столетия назад?!
И что же делать мне, и как же рассказать мне,
в каких словах о том поведать мне сейчас,
что помню я твои хмелящие объятья
и медленный разрез твоих восточных глаз.
Как молвить, что во мне
уже окаменела
и стала мной самим пронзительная грусть...
Вкус добрых губ твоих и знойный запах тела
я заучил навек, запомнил наизусть.
...Раскрыв окно в рассвет,
я древний том открою.
И всюду — в этот миг
и в те былые дни —
буянит соловей над розой молодою,
и лучше не сыскать созвучья, чем они.
И сколько ни пряди
любовных песен пряжу,
мелодия любви
всех новых слов живей.
Как сотни лет назад, она — одна и та же...
Красавица — и хмель.
Над розой — соловей!