Людей ведь тоже открывают
И открывают навсегда.
Их имена не называют,
Рисуют будто города.
Одни усеяны полями,
Другие множеством морей,
А третьи все звенят цепями
На дно ушедших якорей.
Но есть еще обетованней
Из колоколен и свечей,
Таких мы любим окаянней,
А веруем, что горячей.