1
Я больше никому не верю.
И голос мой вам не знаком.
И пересчитывать потери
на этом свете, не на том,
мне предстоит. Заветным мужем
никто из любящих не стал.
Да и зачем земному нужен
судьбы неверной пьедестал?!
Столетия пройдут. Истлеет
потомков прах. Но мой черёд -
бродить по бунинским аллеям
из рода в род, из рода в род.
Слепцом протягиваю руки -
на ощупь - к брачному венцу.
И чашу горькую разлуки -
Тебе! - и Сыну, и Отцу.
2
Никто не подобен.
Никто не похож.
Случаются же совпаденья!
Ладонями - обе
к Тебе! - как за нож
горец - ловлю вдохновенье
в нежном касанье
стального клинка
с плотью живою. Восторгам -
покорным вассалам -
алкать и алкать
исповедных таинственных оргий.
Снова и снова
вести к острию
перстом, указующим: "Вот он!"
Поиски Слова
на самом краю
пропасти. Уготован
рая земного
невинный напев -
незаконное жаркое ложе
в обители новой.
И первой из дев
снисхожу до Тебя. Непохожий
и несравнимый.
О, царю царей,
в любованье - предсмертная скука.
Небылью мнимой
поранишься - бред! -
и отдёрнешь от посоха руку.
Очнёшься в ущелье
глубоком. А там -
сиреневой полосою -
(что, с новосельем?) -
высокий мой храм -
небо над головою.
И никого рядом.
И никого.
И никогда уже вместе.
Велия радость -
снова в поход -
выкарабкиваться и грезить.
3
Я выкарабкаюсь, во что бы
ни стала гордая тщета
усилий. Ну, а там - до гроба
любить усталые уста
перецелованные, пере-
искусанные. Искуси
негодованием, - поверю.
На остальное - хватит сил.
На всё оставшееся - плюну.
И хлопну дверью. - Да катись
ко всем чертям, слепая юность!
Не старость за порогом, - высь.
Та высота, шагну к которой,
упрямо голову задрав.
И сил достанет и задора -
сойти со смертного одра
земного бытия. И сгину
в туманной вечности. Спою -
как серенады - взгляды в спину -
судьбу наивную свою.