Памяти Гвардии старшего лейтенанта
командира батальона 22-й Гвардейской стрелковой
дивизии моего отца Трегулова Ибрагима
Хасановича посвящается…
Ты был пехотинцем второй мировой,
Об этом мы не говорили с тобой.
Не мог, не хотел о войне вспоминать,
Ком в горле, и слёзы ручьём – не унять.
О чём же ты плакал, старый солдат?
О тех, что с тобой не вернулись назад,
И в вырытых наспех могилах лежат?
Лишь с фото глаза озорные глядят…
Они пожелтели, военные фотки,
Чуть набок надеты с звездою пилотки,
Полвека стоят здесь друзья боевые,
Вы в памяти живы, и все – молодые.
Но труден был путь пехотинца и краток,
Война беспощадно косила ребяток,
И годы спустя не могли вы собраться:
В живых – единицы, и не с кем списаться.
* * *
Всего лишь однажды в ночной тишине
О страшной войне ты рассказывал мне.
Рассказывал много, подолгу молчал.
Я знаю: ты горькие слёзы глотал.
- Когда в окруженье отряд наш попал, -
Той ночью тот бой мой отец вспоминал, -
«Вперёд!» - молодой командир всё кричал,
На верную гибель солдат посылал,
Ты смелость свою проявил в том бою
И вывел солдат, их оставив в строю.
Пришлось командира того застрелить,
Чтобы бойцов остальных не сгубить.
Ты ранен был в этом неравном бою,
К награде представлен за смелость свою.
Награда! Тебя потеряла она…
Но что же поделать? Война есть война.
Чуть-чуть подлечившись, пошёл в бой опять
Под Старою Руссой с врагом воевать,
По топким болотам, в воде ледяной…
И тронула волос война сединой.
* * *
- Однажды отряд наш селение взял, -
В ту ночь мой отец свой рассказ продолжал, -
Коня напоить я поехал к реке,
У края обрыва, смотрю, вдалеке,
Девчушка стоит и на реку глядит.
Вот только стояла – и с кручи летит!
Я прыгнул в седло и пришпорил коня,
- Я жить не хочу! Ты зачем спас меня?!
-Дурёха, - сказал я тогда ей в ответ, -
Ведь жизни дороже сокровища нет.
С тех пор больше девушку ту не встречал,
Войны боевые задачи решал.
* * *
Однажды, взяв горстку отважных солдат,
В фашистский блиндаж ворвался лейтенант,
Застав командиров немецких врасплох,
Он громко им крикнул: «Сдавайсь! Хенде хох!»
Направил наган он одною рукой,
Другую, «с гранатой», поднял над собой.
Никто из врагов в полутьме не узнал,
Что камень он вместо гранаты держал.
* * *
Я снова листаю альбома страницы,
Мелькают на фото знакомые лица,
Вот девушки фото, и надпись: «Быть может,
Ещё обо мне ты вспомнишь, Серёжа».
Хоть имя отца моего Ибрагим
(В душе своей светлую память храним),
Но звали на фронте Серёжей отца,
Средь русских Сергеем он был до конца.
Да, мы о тебе всей семьёй вспоминали,
Когда из рассказа отца мы узнали,
Что кровь ты ему свою отдала
И жизнь тем отцу дорогому спасла.
Уже двадцать лет, как отца нет в живых,
Но фото твоё, как и фото родных,
Я свято храню и у Бога молю,
Чтоб встретились души ваши в раю.
* * *
Год сорок второй был лихой, роковой,
Под Старою Руссой тяжёлый был бой,
Ещё не зажил след в груди пулевой –
Ты снова свалился от пули шальной.
И госпиталь снова: бинты, костыли…
А за окошком метели мели.
Едва лейтенант не лишился ноги
Твердил он себе: «Умереть? Не моги!!»
Ты кровь свою пролил, казалось, до дна,
Тебе б умереть, но вмешалась Она,
Та девушка с фото, что кровь отдала,
С тобой поделилась она как могла.
* * *
Ты с именем Сталина шёл в смертный бой,
Родную страну заслонивши собой.
Да, сколько в войне той бойцов полегло,
И сколько отцов, сыновей не пришло
К родным очагам! Сколько комкать пришлось
Листков-похоронок, промокших от слёз!
Ты всё же вернулся, живой! Да, живой!
Хотя и с больною, хромою ногой.
* * *
С тех пор уж немало воды утекло,
Счастливое, мирное время пришло.
Ты много работал, терпел, уставал,
Теперь трудовые победы ковал.
Я помню весну, когда ветки берёз
Шептались листвой зеленеющих кос,
И тёплое солнце лучами пригрело,
Душа у тебя молодела и пела
От счастья, что лепту весомую внёс,
Чтоб памятник Воину в Павловке врос,
Чтоб увековечить навек имена
Всех тех, кого не вернула война.
О чём тогда плакал, о чём горевал,
Когда у подножья Солдата стоял?
Быть может, опять тех бойцов вспоминал,
С которыми вместе похлёбку хлебал?
Украдкой слезу вытирая рукой,
Ты в скорбном молчанье стоял пред толпой
В ряду ветеранов второй мировой.
Ты выжил, комбат, пусть хромой, но – живой!
* * *
Уже двадцать лет, как ушел навсегда,
Уже не болит к непогоде нога,
Уже ты не скажешь: «Я что-то устал».
Уже ничего мне не скажут уста…
Но, если б живым был, наверно б, сказал:
-За что же, за что я тогда воевал?
За что свою кровь я тогда проливал?
За то, чтобы правила мафия бал?!
* * *
Победе в войне – многократный салют!
Но мысли о войнах мне спать не дают,
Теперь у войны уж другое лицо,
Название ей – терроризм подлецов.
Настали другие совсем времена,
Всплывают героев иных имена,
Чечня, Закавказье, Таджикистан, -
Союз нерушимый развалиной стал.
Но время стремительно мчится вперёд,
В одну реку дважды никто не войдёт,
Я верю: счастливое время придёт,
Его тороплю я: время, вперёд!
Я верю: настанет ещё светлый день,
Когда под окном распушится сирень,
Девятого мая Победа придёт,
И счастья звезда над Россией взойдёт!
23 – 24.10.1999 г.