Иногда мы больше боимся потерять не то, что у нас есть, а то, о чем мы мечтаем.
Плачем по этой еще не сбывшейся, но виртуально существующей в наших умах прекрасной мечте... боимся, что вдруг изменятся обстоятельства – и больше у нас такой мечты не будет... Будут, наверное, другие. Но во-первых они не такие, какэта. Да и не знаем мы еще в тот сложный момент горького острого переживания страха возможной потери, что они вообще будут – другие мечты...
Так и она. Боялась не просто потерять Марио- она боялась, что ее мечты, навянные любовью и желанием хорошо укепить семейный якорь, могут так и повиснуть в воздухе мертвым грузом несбывшегося, густным напоминанием о том, что жизнь пста без любви – и раствориться в серых сумерках питерских улиц...
Может быть, все же они еще будут- Марк и Лева, и Мириам- дети, которых они с Мариком намечтали, имена для которых выбирали заранее, выбирали очень странно- гуляя по старому живописному еврейскому кладбищу, расположенном в квартале от их дома...
«Оля, давай разойдемся, если ты не против.»
«Я не хочу расходиться. Я просто хочу, чтобы ты меня уважал»
«Услышь меня! Давай разойдемся. Этосерьезное решение, и оно не обсуждается.»
Грусть и горечь в душе.Но на поверхность вдруг пробилась не слишком уместная улыбка.
Она рассмеялась над этой фразой. Горько, но смешно- все одновременно...
Не в первый раз; он уже кидал ей такие фразы, наобум, не думая о ее реакции, о ее чувствах, или же скорее- напротив, ожидая желаемой реакции...
Когда это произошло впервые, она , конечно, испугалась: вдруг, действительно это- все?! И не будет теплых и нежных бурных объятий, кофе по утрам и поездок в окрестности питера, и нежных весенних цветов, которые Марио дарил ей раньше охапками, смеясь и обнимая ее огромными руками..она казалась самой себе такой хрупкой и нежной в его руках, такой женственной... неужели она больше не окажется в тепле этих рук, как в колыбели?
Но тогда вышло все очень хорошо: они не разговаривали два дня, потом он просто попросил прощения. «Прости, Волчонок, я сам не знал, что говорю...»
На самом деле это его «давай разойдемся» - чистой воды шантаж. Глупый, давно разгаданный и очень жестокий по своей сути психологический прием.
Поэтому она рассмеялась. Врет же, все врет! Не хочет он расходиться. Лучше перестал бы вести себя, как маленький ребенок.
Причина ссоры была незначительной, немасштабной..мелочь...
Просто она вдруг отказалась развозить по домам с работы его коллег.
Она всегда встречала его с работы, на которой он задерживался очень часто до времени, когда уже закрывалось метро. И как-то повелось, что он стал брать с собой Лену, Диму и Володю. А они жили в разных районах города и о том, что бензин что-то стоит, никогда не заикались...
-Что же они- пешком пойдут? – говорил. – Они же мне работать помогают...
Марио был заместителем директора одной из известных сетей кафе.
Водить сам пока не умел, собирался в скором времени получать права.
Они с Мариком жили в его квартире, взятой в ипотеку год назад. Теперь она стоила уже на треть дороже, чем в момент покупки...
Квартира ей очень нравилась. Она очень любила покупать туда разные мелочи- салфетки, пледы, кресло-качалку от IKEA. Ей доставляло удовольствие обустраивать их с Мариком жилище- любовное гнездышко, укрытие от жизненных неприятностей, тихую гавань...
«Мы расходимся. Это серьезное решеие. Я хорошо об этом подумал.»
Марио был старше. Ему было уже 36. А Оле- «всего» 23. Поэтому Марик старался все время играть роль взрослого, умного и ведущего в паре. Роль старшего. А ей в этом жизненном спектакле с его точки зрения очень подходила роль ребенка. Глупой маленькой девочки.
Боже, сколько мыслей лезет в голову! О скольких мелочах можно передумать в последний час рабочего дня, уставившись в мерцающий монитор на эту идиотскую фразу...
Может, и правда уйти?
Уйти...
А может быть, она уже не любит его? Может быть, живет потому, что ей просто удобно с ним?
Хотя...
Какое же это удобство? Бесплатное такси для друзей Марио на подаренной папиком машине... сколько раз она ему говорила, чтобы не тянул их с собой. Что будет возить только его, но никак не весь отдел.
А теперь она просто это сделала. Не поедет она сегодня его встречать. Лучше проведет вечер с пользой для себя – йогой , например, позанимается, разложив на полу голубую «пенку» и слушая спокойные команды инструктора с диска...
Это было вчера... какой был все-таки прекрасный вечер! Наедине с собой. Вечер красоты. Маникюр, педикюр, ароматная ванна... Она наконец нашла время для себя. И выспалась вместо того,чтобы снова лечь в два часа ночи, а встать в шесть.
А Марио.. она уже спала, когда он пришел. Приехал на метро. Раньше, чем обычно. Они не разговаривали.
Утром она проснулась , и взгляд ее сразу упал на пустую бутылку из-под «Хереса» и кучу окурков в литой серебристой пепельнице.
Снова он пил!
Это у него уже вошло в привычку – расслабляться после тяжелого рабочего дня с помощью алкоголя.
По крайней мере, так он это называл.
И в их отношениях в последние несколько месяцев наступило некое охлаждение. Она это почувствовала очень остро именно сейчас...
Может быть, в настоящем в Марио уже ничего и нет – того, за что нужно держаться, что необходимо не отпускать? В их отношениях потеряно то, о чем нужно жалеть? Уже потеряно?
Только отчего так плохо, так печально, так дождливо на душе при мысли, что она уйдет от него, из квартиры, любовно обставленной, куда она вкладывала частичку души; от него, такого нежного... он был раньше – или казался? – настоящим идеалом мужчины для нее, поддерживал ее во всем...
Но это было раньше... что же сейчас?
Они расстанутся из-за того, что она не поехала встречать его с работы и не подвезла его коллег? Из-за того, что она хочет, чтобы с ней считались, чтобы ее уважали...
Она не хочет больше этого делать!
Может, ей так грустно из-за того, что настоящее стремительно становится прошлым, и его никак не удержать – только воспоминаниями можно вернуть то, что было. Даже то, что происходило неделю назад или вчера. Или – совсем близко – за час до той минуты, когда он написал ей «давай разойдемся».
Ей вспомнилась цитата из Пруста «Настоящего нет- только прошлое...»
Она любила Пруста, он был близок ей как никто из классиков; его проза была какой-то олсобенно «вкусной», и она смаковала слова по утрам за чашкой кофе, и все то, что было им описано, этими вкусными словами, возникало прямо перед глазами. Эти слова можно было ощутить, чуть ли не пощупать.
Она читала Пруста на работе. «Под сенью девушек в цвету»... название ей казалось оригинальным и гениальным, как и многие его фразы, стиль, способ построения таких иногда длинных предложений на весь огромный абзац, читая которые не торопять, она ощущала его эпоху, его мир, его «потерянное время», о котором Пруст писал, будучи очень болен и не выходя на улицу. Он был словно выброшен из яркой повседневной жизни своей болезнью, и ему только и оставалось, что писать о том, что было... искать потерянное время, превращать прошлое в настоящее, чтобы вновь возвратить и пережить его...
«Я не шучу. Я тебя больше не люблю. Нам нужно расстаться. Так будет лучше.»
Он снова написал это, и Оля вдруг остро поняла, что это значит- вдруг стать выброшенным из жизни. Боль... откуда это? Ведь ей казалось, что не так уж она его и любит, даже всерьез думалось о том, чтобы уйти от него, переехать в Москву, пожить там некоторое время, как ей давно хотелось...
Отчего же так больно?
Отчего хочется броситься ничком на кожаный офисный диван и рыдать в голос? Отчего так отчаянно хочется сочувствия? Чтобы кто-то пожалел... Чтобы кто-то сказал, что все еще будет... с ним, с Марио... что все у них получится и мечты, продиктованные любовью, обретут реальный образ из плоти и крови...
Значит, все-таки она его любит. Значит, для нее это не просто так...бытовые удобства. Значит, это нужно сохранить...
Но как? Все катится к черту...
Домой идти не хотелось. Не хотелось разбираться в ситуации, не хотелось говорить с ним, не хотелось неизбежного скандала.
И все их ссоры раньше были следствием вот таких мелочей... как странно!
Но нельзя на это не обращать внимания. Нельзя баловать человека сверх меры. Даже если это очень любимый человек...
Просто в один прекрасный момент он привыкнет и подумает, что ты ему должна. Что все это в порядке вещей. Все для него, любимого! Все, какон хочет.. Отвыкнет даже «спасибо» говорить. Как Марио...
Эх, Марио...
Чертовы Стрельцы! Вечно с ними так...
А может быть, со мной что-то не тк?
Эта мысль невысказанной сидела в ее голове уже несколько дней...
Когда любишь, хочется отдать всю себя. Хочется делать все для того, кого любишь... Она им жила... И предыдущие отношения ее развивались по тому же сценарию, какой она с ужасом сейчас узнавала в настоящих. Сначала- любовь, потом- постепенное охлаждение и пренебрежение ею, еежеланиями, ее мнением... потом он просто изменил ей и ушел, исчез из ее жизни...и она не понимала, почему.
Нельзя быть такой тряпкой!
Больше нельзя.
Даже если это приведет к смерти той мечты о маленьких Марке, Леве и Мириам... о летнем отпуске на двоих, скорости, дороге, шуме волн... о любви, не кончающейся на каком-то определенном этапе жизни...
Надо заставить его себя уважать.
Она вышла из офиса, завела свою старую любимую желтую машину и медленно поехала по вечернему Питеру.
Теперь она была спокойна.
И- как бы там ни было – все равно в итоге будет все, как решит она. Все еще будет. И море с его прохладными волнами и солнечной дорожкой на искрящейся воде. И ее любимый кофе со сливками по утрам, и Пруст на рабочем столе. Жизнь продолжается. И еще: она знала точно – когда –нибудь она поедет в Москву, оденет откровенное, красивое по-вечернему зеленое бархатное платье с открытой спиной, такое классическое, сядет к старому пианино и будет играть...она ведь так давно не играла!
А за спиной ее будет стоять тот, кто ее любит и никогда не обидит... и он будет восхищаться ее игрой. А кто это будет- вопрос пока остается открытым...
Все у нее получится.