Я по-прежнему пью растворимый три раза на день
За тебя, за себя и за толпы унылых встречных.
И за то, чтобы выход для всех оказался найден.
И он, в общем, найдется: здесь нет ни святых, ни вечных.
Я по-прежнему страшно люблю черноту дороги,
Когда ночь и ни фар, ни, конечно же, светофоров.
И я помню так четко, как сводит от страха ноги,
Когда чувствуешь сердце глушащий моторий норов.
Я любуюсь, как раньше, людьми в разноцветных шарфах,
Когда бледная кожа, очки в роговой оправе,
Я храню их сандаловый, пряный, осенний запах
В облупившейся белой оконной раме.
А когда станет тесно, я просто берусь за ручку,
И октябрь по коже струится дождем прохладным,
И на ней оседают его золотые яды,
Чтобы в этом абсурде скорее поставить точку.
.
.
.