Энн, детка, сидишь тут такая хорошая.
Настолько красива, настолько ухожена,
Нарядна, отглажена, гладко причесана.
Как будто с картинки. Как будто не брошена.
Энн, детка, ты самая-самая лучшая.
Ты это помнишь, мой голос слушая?
Пользуйся этим, как древним оружием.
Молча, наотмашь. Но лучше, за ужином.
Энн, детка, ну что ты рыдаешь?
Ну, да, ты не думала, что прогадаешь,
Ну, да, прикипела, ну, да, обожаешь.
Энн, как ребенок, ну, честно. Знаешь,
Детка, ты будь все же как-то построже.
Не надо касаться мурашек на коже,
Не надо так щуриться дико, и, боже,
Не думай позвать меня на ночь тоже.
Энн, детка, по-моему, хватит болезных.
Найди же хоть раз себе среди трезвых,
Спокойных, скучающих, с чертовой бездной
Амбиций и планов. И маме полезных.
И, Энн, чтоб без этой "с-ума-сойду" челки,
И чтоб от зрачков зеленых осколки
Не резали спину. И чтобы все четко:
Сказал "позвоню" - позвонил. Как по полкам.
Да, детка, и вдруг, если выживешь,
Не сгинешь, не счахнешь, и даже не выцветешь
В своих антресолях, и если не выкинешь
номер мой, Энн, набери меня.
Бенджамин.