В саду изысканно небрежных рифм,
В роскошестве надменных полу вдохов,
Где карандашный росчерк прихотлив,
Росточком пробивается эпоха.
Чем было прежде смертное зерно? -
Упало в поле или при дороге,
Или под камнем умерло оно, -
Из подземелья прорастают строки,
Их поры отворяются дождю
И к солнцу тянутся ростки - ручёнки.
О, немощь смертная, прощай, адью!
Тут лозы сильны, зелены и тонки,
Тут лето царственно вошло в права,
Тут юная трава поёт осанну,
Тут солнце одуванчику глава, -
Ему ль не золотиться неустанно.
Теперь ни комаров ещё, ни мух.
На вздохе - слава, выдохом - и ныне, -
Вплетаются в объятия черёмух, -
Подаренную радость что отнимет.
Живём, врастаем, ямбами дыша,
И в высь, и в глубь, и в ширь за горизонты, -
Взлетает неуёмная душа,
Как Дух на воды, как пчела на соты
И нынче стонем: хорошо нам здесь
И быть, и множиться, и умаляться.
Взлетает перламутровая взвесь
Из пасти львиной и глаза искрятся.
Струится время, что в часах песок
Во славу Божью о такой погоде,
Когда на серебрящийся висок,
Быть может, приговор судьба возводит.
Растем пока что, нежимся, поём,
Хоть знаем осень в пробужденьи почек,
А всё же к лету временному льнём,
Улыбчивы и благодарны очень.
июнь 1999