В лоно чащи уводит тропа,
Анфиладой деревья теснятся,
Мотыльков растревоженных па,
Смех сыча, как безумство паяца.
Опускаются сумерки на
Пилигрима, забывшего числа.
И секирой кровавой луна
Над сосной вековою нависла.
Беспокойством охваченный конь
С осторожностью ставит копыто.
На эфесе застыла ладонь -
В одиночестве воин забытый.
Не заставят себя ожидать
Бесшабашные дети разбоя.
На тропу осыпается рать,
Как по осени с лиственниц хвоя.
Станет сталь многократно прочней,
Обжигаясь вскипающей кровью.
Поминальных не хватит свечей,
Отпоют безутешные совы.
Хоть неравен полуночный бой,
Растворилось под звёздами войско.
В тех, что были надменны порой,
Помутнела блистательность лоска.
Вот и смолк устрашающий клич,
Снимет рыцарь устало доспехи.
Где-то рядом недремлющий сыч,
Вновь зайдётся безудержным смехом.