Она зарывается в яркие фото и смс,
Плачет сквозь смех и совсем запуталась в чувствах,
Ей бы на кухне готовить ужин, шинковать капусту,
А гляди-ка, сидит на ковре, и (чтоб было пусто!)
Третий день уж, по-моему, ничего не ест.
И взяла в свою жизнь странную очень привычку:
По ночам распаковывает из груди
Свое сердце, раны в нем пальчиком бередит,
И смотрит, чего там в нем, молча сидит:
(Вызвать ей, что ли, с уколом из меда сестричку…).
А причина этому… как бы помягче… садо,
Не поверите, всем бы такое счастье – он!
Только что песни ночами не поет под окном,
В остальном - сущий ангел-хранитель за левым плечом.
Что ей еще-то, дуре набитой, надо?
И он ведь терпит капризы, слезы, причуды.
Улыбается только мягко, гладит по голове.
Ты, мол, родная, чего надумала снова себе?
Я ж говорю, мне хватило тех восьми лет…
Чтобы теперь любить тебя ежесекундно.
А она только шепчет «Как мне поверить? Все помню.»
Достает свое сердце рваное болящее по ночам.
И губы утром синие от укусов – чтоб не кричать.
Ищет по связям личным хорошего палача,
Чтобы избавил ее от мучений не слишком больно.
Господи, ну что тебе стоит? – Пусть зарастут
Все ее дыры в сердце!.. и память подчисть немножко.
Ты ведь всесильный, я знаю, тебе не сложно.
Пусть вечерами ждет его с ужином у окошка.
Они это счастье заслуживают, слышишь, боже!
Хоть ненадолго сделай… на полвека… пока не умрут.