Сотрудникам ТВ-6
Ни письма в защиту, ни письмишка,
Александр Аркадьич, ты здесь нужен,
У тебя бы это лучше вышло,
Я скажу, конечно, но похуже.
Власть разводит мягкими руками,
Улыбаясь радостной улыбкой,
Мы стоим пред нею дураками
На своей земле, худой и зыбкой.
Президент вздыхает сокрушённо,
И глаза сочувствием лучатся: –
Мол, слуга порядка и закона,
И хотел бы, да не мог вмешаться:
«Суд наш независим априори –
Это же основа государства,
Правосудие в подобном споре –
Самое надёжное лекарство».
И опять глаза возвёл он долу,
И расцвёл улыбкой экстракласса,
Вспомнил я Игнатия Лойолу,
Вспомнил я сожжение Клааса.
Подкопаться просто невозможно,
Как броня познания юриста,
Чувствую подвох я всею кожей,
С виду же всё гладенько и чисто.
Ведь закрыли, а не разогнали,
Конкурс будет, честный и открытый,
Не чинясь, и объясненья дали
Вежливо и очень деловито.
И к тому же даже сострадают,
И хотели б, да нельзя, законы,
Извелись все, так переживают,
Прямо как святые на иконах.
Да и журналистов не на плаху,
Ну, турнули с тёплого местечка,
Пусть у них жизнь закрутилась прахом,
Всё ж не в лагеря и не навечно.
Вот поймут когда, в чём виноваты,
То рассмотрим, …кроме самых ушлых.
Нынче ведь не отдают в солдаты
И не порют нынче на конюшнях.
Гой еси, российская законность,
В замшевой перчатке, да свинчатка.
Дремлет обыватель полусонный,
Словно фикус в деревянной кадке.
Пусть клевещут, что закон что дышло,
Власть невозмутима и серьёзна.
Я закончу, чтоб чего не вышло,
Хотя, может быть, уже и поздно.
Ни письма, в защиту, ни письмишка.
Александр Аркадьич, как ты нужен,
У тебя бы это лучше вышло,
У меня, конечно, много хуже.