(Сокращенная и адаптированная версия)
Машка Колбасова-Горноловкая – сейчас поэтесса, раньше была…. Просто …. Просто …. …. Что-то меня колбасит. Пойду водки выпью.
Так. 200 грамм и норма. Успокоился. Ага. На чем остановился? Ага. …. … ее все и в … и в ….и в … Одно слово – …. Нет. Мало водки выпил. Так еще поллитра. Сейчас процесс пойдет быстрее.
В свое время она была женой того мужика… Ну как его…Что после ее ухода еще с енотом познакомился. Кстати, видал я того енота. Стоящий зверь. Борщ научился варить. Просто…. Ну,…, с ним с енотом. Про Машку я. Я и сам ее…, после того, как она стала подружкой орехового торговца. Я ее … на изюме, на финиках, на этих, как их… Цукатах. Когда я ее… на куче глазированного арахиса, она свалилась и … головой об пол. Встала, да как заорет:
- Почему ты позволяешь себе иметь со мной близость на продуктах питания? Разве я падшая женщина? Пусть судьба была ко мне немногословна, но я достойна лучшей участи. Моя душа – чаша, ночной зефир.
Я…. Даже понять ничего не мог. Сначала подумал, что она как-то изощренно ее… просит. Сбегал за «Камасутрой». Так Машка ее вырвала из рук, растоптала и снова в крик:
- Чтоб у тебя никогда оральной близости не было, червь…
Я плюнул, да ушел. И что забавно, никто с той поры у меня в… не … А хочется, други. Хочется. Что-то я на себя перешел. Так вот. Машка то потом, после удара об пол, занялась стихосложением. Стала по городу бегать и кричать, что было у нее, дескать, озарение, во время созерцания лебедей в пруду. Ну мы то знаем, что в тот момент она в лучшем случае созерцала арахис. Всем своим подружкам начала стихи читать.
Видел ее в городе. Стоит, подружку за руки схватила, сумку бросила и кричит:
Благодать, душа трепещет,
Кажется, застыла вечность.
Так бы жить нам всем артельно,
Вот бы все же было дельно.
Ну и все в таком духе. Подруга вырывается, пищит, Машка орет. …, а не зрелище.
Стала она на всякие тусовски поэтические ходить. Читать свои труды, вроде этого:
Деревенька русская,
Серые избушки,
Благодать волшебная,
Грибы, водка, сушки.
Кружева, рябина,
Тихие погосты,
Разные приезжие задают вопросы.
Тихо отвечают им
Жители с усмешками,
Белочки на сосенках
Ну и все таком духе. А народ над ней смеется. Свистит. Хотя определенный круг читателей складываться стал. Ну это всегда так бывает. Чего не напиши, все одно кто-то прочтет. Впрочем, Машкин круг составляли в основном ее подчиненные с орехового склада. Сидят на обеде, орехи жрут, губами толстыми шевелят… Ну вот почему у меня никто в… не …. Опять вспомнилось, как про губы написал…
В общем, не приходило к Машке признание. И вдруг…
Несмотря на истончившуюся душу, Машка читала глянцевые журналы. И вычитала в одном, что если глотать… у мужчины, то к глотательнице перейдет его талант. Машка это дело просекла и бросилась к лирику Мушкину-Кушкину. Прибегает и кричит по старой еще привычке:
- Мишка, хочу у тебя взять в….Ой… Извини. Вы не могли бы мне доставить несколько сладостных минут этой ночью. Мои губы нежные как шелк, обхватывающие нефритовый столбик….
Тут Мушкин-Кушкин, как схватил Машку, да как потащил… Видать у него не только в … не .., но вообще не … А Машке, чтоб ее, только того и надо. Обхватила она большие… и подумала, что вдохновения там до фига. И рот разинула, дура, широко. Ох, не могу, ох, противно. Ох, зависть берет.
Прибежав домой, села за стол, перо гусиное хвать и ну строчить. Новый шедевр Маша прочитала на собрании поэтов. Гром, шквал аплодисментов был ей наградой.
Нам предначертана разлука
О, дятел, друг мой сокровенный
Ты на сосне сидишь седой.
Такой исполненный терпенья
Качаешь мудрою главой.
Тебе я поверял секреты,
Когда ты прилетал ко мне,
Неизъяснимо и смиренно.
Стучал ответы свои мне.
Склонял ты грустно очи к долу,
Когда меня не понимал,
И клюв, свой труженик великий,
В кору деревьев погружал.
Нам предначертана разлука,
Я уезжаю навсегда,
Но, в сердце сладостные звуки
Я не забуду никогда.
Маша вдохновилась и побежала к поэту-почвеннику Лазореву-Ромашкину. По слухам, у того были до того большие…, что тянули его к земле. Отсюда и тематика творчества. И правда, весьма…. Машка даже поразилась. Откровенно говоря, как мне рассказали, то я тоже поразился. У меня меньше. Хотя, главное не размер. Это как в стихосложении. Душа важнее.
Землица, мерзлая такая
Весной ты расцветешь опять
И буду я, в течении мая,
Цветы, стеная собирать.
И в запустенье деревенском
Их чисто трепетно ласкать.
И опять фурор. Опять аплодисменты. Она еще один раз… в… у поэта-мистика, но больше по привычке что ли. Написала потом уж совсем нечто непотребное.
Повесть неизбывная
В кровавом переплете
Про то, как Глеб Петровича,
Загрызли на работе.
В офис светлый он пришел
Хмурым серым утром
И не видел как судьба
Улыбнулась будто.
Оскал ее был страшен
Зубьев длинный ряд.
А как ей не смеяться,
Такому каждый рад,
Вчера трех марчендайзеров
Взял сатана в отряд.
Дал первое заданье –
Загрызть кого-нибудь.
И милые ребятки
Пошли в свой страшный путь.
Даже читать его Маша постеснялась Пришлось сжечь в раковине. А может все уже, напиталась под завязку. А поэта того загрызли то ли волки, то ли живые мертвецы. Его поклонники до сих спорят на вечерах памяти.
За Машкой закрепилась слава поэтессы широкого профиля. Тут она и взяла себе псевдоним Горноловская. А то как-то дико звучало:
Мария Колбасова. Фанданго мистраль закружил
Куда как лучше:
Мария Горноловкая. Фанданго мистраль закружил
Фанданго мистраль закружил
С рябиной погоста серьезной.
Муза, Пегас… Боже, Боже…
К долу глаза опустив,
Не смотрят…
Не стоит тревожить,
Исступленно жаждущих жить.
Планида такая. Судьба.
В избушке забытой деревни,
Вышиваю я нонпарелью
Стихов простые слова
Кстати, после этого стиха, пришла к Машке немыслимая слава. Премии, то да се. То да се. Эх. Просто…