Чернильная река на письменном столе
Течёт сквозь перья заводного филина-
Кукушки, мерит стих, секунду, лес
Чудесных солнц – располовиненных.
На блюдце пузырится голубь дождевой,
Полощет крылья в розовой воде,
На ощупь, будто бы поэт слепой,
Ведёт хвостом по листику во сне.
Из куба трубки валит перегонный дым,
Ворочается, чистит пёрышки,
Парит в кубах клубов, что сизый мим,
И льнёт к открученному горлышку
Павлиньего вина.
И вот
…
В руках троятся канделябры фонарей,
Хватая тьму за хвост, предметы,
Кутерьму карикатурной залы-кабаре,
Крутящейся в руках у ветра,
Бронзовый налёт на дёснах снов звенит,
Что колокол по мертвецу дневного дня,
Гниющего в воде, что захлебнула дни
Ночного хоровода ног моих, меня,
Катящегося в плоть до позвонков,
До белого колена вытекших из носа зим,
Хранящихся за пазухой пузатых слов
О снеге, чудесах, где спрятан синий мим,
Что рылся в складках собственных теней,
Искал могилу маленьким зубам
Беззубой феи фиолетово-песочных дней,
Искал, где закопаться нам.