Где зачарованный туман пролег во мраке рвов,
Где встали сумрачной стеной стволы среди стволов,
Где древний Лес непроходим для друга и врага,
Где воды темные влечет эльфийская река,
Где на мерцающих ветвях всегда разлита ночь –
Там танцевала в свете звезд Владыки эльфов дочь.
И странной музыкой была вокруг нее полна
Невыносимая живым лесная тишина.
И голос - странный, неземной, холодный, будто снег…
И этот голос пел и звал, и покорял навек.
И ярче звезд сиял атлас ее златых одежд,
Летящим шагом шла она цветов высоких меж,
И вслед за ней летели в ночь шелка тяжелых кос –
Плыла сияющая тьма в огне ее волос.
И светлых шалей легкий шлейф сложился, как крыла –
Прекрасней всех Бессмертных дев Тинувиэль была.
И все алмазы королей цвели в ее глазах,
И дивен был ее полет во мгле застывших трав.
В те дни ступил под мрачный свод, под лиственный узор
Тот странник, что прошел ветра и льдистый ужас гор.
Печальный путник, что познал вкус горя и измен,
Чье сердце смелое и ум смятеньем взяты в плен,
Чьих глаз отчаянье и боль давно слились одним…
То Берен был, сын смертных дев и Барахира сын.
Один блуждал он меж дерев, ища иных путей,
Но чары светлой Мелиан тоски его сильней:
В его глаза вошла, как тьма, слепая круговерть,
И в очарованном Лесу он ждал – и жаждал – смерть.
И вдруг – расцвеченный рассвет встает среди кустов…
Лишь отблеск в косах Лючиэнь сверкающих цветов,
Лишь золотых ее одежд неверный блик скупой,
Он был спасительный маяк в бескрайности ночной.
И Берен бросился за ней, виденьем ободрён,
Ведом вглубь Леса сквозь дурман мелькающим огнем:
Там, где ступала Лючиэнь, там рвался ночи плед,
И долго лился по траве горящий светлый след.
Но вот рассеялся мираж, и всюду ночь опять –
Могуч был Берен, но не мог Тинувиэль догнать:
Не в силах смертный превзойти дочь Мелиан ни в чем,
Она исчезла, как искра, укрытая плащом…
И стал бродить он, словно тень, по призрачным лесам,
Внимать с надеждою пустой далеким голосам.
И часто чудился ему в шептании ветров
Хрустальный звон ее одежд и чуткий звук шагов…
И день за днем он ждал ее и тосковал о ней,
И звал ее Тинувиэль, что значит - «Соловей».
Но травы выросли густы и вновь сошли под лед,
Сменился августом апрель, сентябрь – январем…
И вот студеною зимой она пришла опять,
На обжигающем снегу босою танцевать.
Лучился снег в ее земле и лед в ее глазах,
Блистали звезды и луна в морозных небесах.
Она кружилась на холме, далеком и крутом,
И бледный иней серебрил ей кожу жгучим льдом.
Она дрожала, как листок на яростном ветру,
И растворилась в тишине, как звезды поутру.
Тянулись дни, как тяжкий сон, и был исчерпан срок.
Но так же смех седых ветров был горек и жесток,
Ушла зима, но старый Лес все стыл в могильном сне:
Дремали ветви и кусты, не зная о весне.
И Берен, лучший из людей, усталостью сражен,
В своей постели ледяной последний видел сон…
Но вновь пришла Тинувиэль, лучиста и нежна, -
И рядом с ней, рука в руке, несмело шла весна.
И зазвенела в тишине веселая капель,
Так, год спустя, в эльфийский Лес опять пришел апрель.
И вместе с ним ворвался дождь и шумный плеск ручьев, -
Бежали воды по земле, целуясь горячо.
И тихо пела Лючиэнь, и голос райских птиц
Был светлым голосом ее, не знающим границ.
И этот голос разорвал оковы смертной тьмы,
И травы выросли, как шелк, сиянием полны.
Так пел Эльфийский Соловей о Свете Прежних Лет,
И над туманною землей, как вечность, плыл рассвет.
И Берен вздрогнул, пробужден от смерти, как от сна,
И он раскрыл глаза и встал, и перед ним – она…
«Тинувиэль!» – воскликнул он и поспешил за ней,
И замолчала Лючиэнь, рассветных звезд бледней.
И трепетала грудь ее от голоса Судьбы,
И ужас ноги ей сковал, как близкой знак беды.
И Берен тронул лоб ее и заглянул в глаза,
И он сказал ей все слова, какие мог сказать,
И рок, что Берен нес в руках, пал на Тинувиэль,
И чары голоса его легли на сердце ей.
И полюбила Лючиэнь, прекрасная, как сон,
Того, кто смертен был и кто для смерти был рожден.
И разделила путь его сквозь страх и боль, и кровь:
За ним в бессолнечную тьму ее вела любовь.
И все разлуки, скорби яд, - всё было для него,
И вновь серебряная кисть в стальной руке его,
И седина его волос блестит в полночной тьме
Кудрей, что ныне коротки и не летят за ней…
Но, как и встарь, ясны глаза и так же мудр взгляд,
И о бесстрашии ее легенды говорят.
…Но даже силе Лючиэнь Судьбы не одолеть:
В чужой земле, в ночной земле их разделила – смерть.
Но кто был более любим, чем Берен-человек?
Его оковы приняла – свободная навек,
Ушла из жизни вслед за ним его Тинувиэль.
Так потеряли эльфы ту, что чтили всех сильней.
И мир покинула в тот час бессмертная краса,
Какой не знали никогда земля и небеса.
2003
свободный перевод с английского.
J.R.R. Tolkien "Song of Beren and Luthien"
Оригинал:
Song of Beren and Luthien
The leaves were long, the grass was green,
The hemlock-umbels tall and fair,
And in the glade a light was seen
Of stars in shadow shimmering.
Tinuviel was dancing there
To music of a pipe unseen,
And light of stars was in her hair,
And in her raiment glimmering.
There Beren came from mountains cold,
And lost he wandered under leaves,
And where the Elven-river rolled
He walked alone and sorrowing.
He peered between the hemlock-leaves
And saw in wonder flowers of gold
Upon her mantle and her sleeves,
And her hair like shadow following.
Enchantment healed his weary feet
That over hills were doomed to roam;
And forth he hastened, strong and fleet,
And grasped at moonbeams glistening.
Through woven woods in Elvenhome
She lightly fled on dancing feet,
And left him lonely still to roam
In the silent forest listening.
He heard there oft the flying sound
Of feet as light as linden-leaves,
Or music welling underground,
In hidden hollows quavering.
Now withered lay the hemlock-sheaves,
And one by one with sighing sound
Whispering fell the beachen leaves
In the wintry woodland wavering.
He sought her ever, wandering far
Where leaves of years were thickly strewn,
By light of moon and ray of star
In frosty heavens shivering.
Her mantle glinted in the moon,
As on a hill-top high and far
She danced, and at her feet was strewn
A mist of silver quivering.
When winter passed, she came again,
And her song released the sudden spring,
Like rising lark, and falling rain,
And melting water bubbling.
He saw the elven-flowers spring
About her feet, and healed again
He longed by her to dance and sing
Upon the grass untroubling.
Again she fled, but swift he came.
Tinuviel! Tinuviel!
He called her by her elvish name;
And there she halted listening.
One moment stood she, and a spell
His voice laid on her: Beren came,
And doom fell on Tinuviel
That in his arms lay glistening.
As Beren looked into her eyes
Within the shadows of her hair,
The trembling starlight of the skies
He saw there mirrored shimmering.
Tinuviel the elven-fair,
Immortal maiden elven-wise,
About him cast her shadowy hair
And arms like silver glimmering.
Long was the way that fate them bore,
O'er stony mountains cold and grey,
Through halls of ireon and darkling door,
And woods of nightshade morrowless.
The Sundering Seas between them lay,
And yet at last they met once more,
And long ago they passed away
In the forest singing sorrowless.