По тёмному Можайскому шоссе
неслась душа моя, ослепшая от боли,
и были безразличны ей уже
и бред свободой и сомнамбула неволи.
Флюиды габаритных фонарей
мерцали мертвенно то спереди, то сзади,
и кто-то жарко прошептал: - Скорей!
Скорей туда! Поторопитесь, Бога ради!
И мчал перпетуум-мобиле с душой
по бесконечной ленте мокрого асфальта,
как справа вдруг Медведицы Большой
созвездье прыгнуло. И с жутким визгом альта
на повороте взвыли тормоза,
но не позволил фатум вечного движенья
остановиться, и Медведицы глаза
сверкнули зло зеркальным отраженьем,
и там застыли. А душа неслась
прочь от чудовища, что городом назвалось.
Душа рвала с ним преданную связь,
но не поэтому слезами обливалась,
а потому, что в вечность обратясь,
в бессрочном одиночестве осталась.