Горизонт садится к поручням балкона
На колени, виноделием багрится,
Льётся царствующим солнцем в лоно
Распахнувшейся синицы,
Мелко спящей, семенящей клювом
Мимо, полутёмным синим цветом
В окнах, корабельном трюме
Неба, распахнувшейся всем летом
Нам навстречу, через темя
Золотого скарабея,
Усыпившего на время
Семечком Морфея
Всех.
* * *
Венерический режим зажал клещами бёдер
Блудный лик Амура, высосав до шеи
Петли висельников, струи мёда
С голубиных губ их, смерть засеяв
В ямки на щеках, в благоухающие язвы
Ожерелья мёртвых шей, в оранжерею
Асфоделей, в их болотистую завязь,
Точно в топь, тонуть в тонах ливреи
Кашемировых рассветов – это тон порфиры,
Императора зари, что водит жезлом
В сторону породистых блудниц эфира,
Водит колесницу вулканического жерла
Марса, жеребцами порыжевшей магмы,
Гривой, гребнем мраморного моря
Водит в водянистых волосах подагры,
Что жуёт суставы царского нагорья
Землянистых плеч, похоронивших солнце,
Что через портьеру раздвигало ноги,
Демонстрируя вселенские колодцы
Чёрных дыр, прелюбодействующих в боге.