Он по откосам вытесан был в ритм.
Терассами трассирующих линий.
Семи холмам печатью.Третий Рим.
Оттенком неба звавший темно-синий.
Она - манящей плавности волна.
Созвучий упоительное манго.
В плену иллюзий, желтая луна.
Русалкою влекущая приманка.
Он, для нее, жил гением сто крат.
Сократ, ей подаривший лунный камень.
Чтоб каждой гранью прожитых карат,
сверкать в ее божественной оправе.
Она, его читая по глазам,
своим теплом отмаливала проседь.
НочИ шептала сказочный "сезам",
туманом занавешивая осень.
И было б все как водится, в иной,
расписаной по нотам, пасторали.
Судьба б скрестила пальцы за спиной,
и ангелы безгрешные соврали.
Но их любовь пожарищем цвела.
Черновика мятущеюся строчкой.
Где било, закусивши удила,
в них пламя, проклянувшее отсрочку.
И свилась обреченная струна,
завистливой рукой согрета рока.
Им золотого не воспеть руна,
один уйдет, его искать, до срока...
Здесь будет ворожить еще апрель,
тревожа сном.И звать - живой! живая!
Но по ночам не закрывая дверь,
другой поймет, что тень под ней чужая.
Пусть так.Предрешено.А им - не жаль.
До самого последнего аккорда,
им памятью бесценна та скрижаль,
где живо Сердце отблесками горна.
В цепочке следа, замершего, ритм.
Волна песок укрыла поцелуем.
Семи ветрам на откуп, отдан гимн.
Чтоб Мир простил судьбы усмешку злую.