Сползало небо,
медленно и влажно
Впивалось в землю россыпью дождей,
Вытягивало души из людей,
Пугало души гулко и протяжно.
Залётный ветер холодом и тряской
Влетал, как хулиган, в осенний лес,
Срывал багряно-розовые краски,
Гулял еще неделю...
и исчез.
И вот уже дыхание зимы
По кромкам луж узорно леденело,
Склоняло куст кистями бахромы.
А нищий лес стоял окостенело
И верно думал: «Что за чертовщина?!»
Пытаясь отыскать во всём зерно.
Мороз ему припудривал морщины.
Лучилось утро солнцем озорно.
Так странно
зреть
за окнами просторы
Видением обманчивых зеркал.
О сколько раз! себя я зарекал,
С приходом Музы прятаться за шторы,
Не трогать блеск проникнувших лучей.
Они - как лир струящиеся струны...
И словно пики сотни палачей
Былых надежд и милости Фортуны.
Такая грусть! щемящая таится,
Едва отпустит, вымотает дважды.
Ни капли сил стихами насладиться...
Живу ли я?!
Вот помнится, однажды
Был тёплый день.
Шли белые шаланды -
Набег волны кудрявых облаков.
Как лёгкий бриз, сквозь занавес веранды
Вошла она.
Но цокот каблуков
Её спугнул.
Шумливая соседка,
С порога монологами гудя,
Пустую высь рассматривая едко,
Но ничего такого не найдя,
В лицо мне заглянула,
удивилась,
Коснулась лба
и тихо удалилась.
Я ждал тот бриз до звёзд
и до луны,
И странный звук затронутой струны
Звучал во мне размеренно-тоскливо,
Срывался болью,
трепетно пугливо
К больной душе подкрадывался сном,
Во сне поил неведомым вином,
Терзал мозги остатком алкоголя,
Стучал в виски железами оков
И, день ко дню, созвучьями неволя,
Неволил жить в пространстве двойников.
Живу ли я?
А строки-червяки,
Покинув мозг, усталые от груза,
Сплетеньем слов ползут в черновики.
Какая ж ты обманчивая, Муза!