Рисовала любовь на оконном стекле
Робким пальцем при свете лампады.
Три унылые тени на голой стене,
Сторожили киот анфилады.
Бросив пост, потянулись брезгливо ко мне
С осуждением трепетной плоти,
Угрожая расправой на смертном одре
За желания, вызов и похоть.
Они помнили всё: звон певучий монет,
Разудалую жизнь, эпиграммы,
Щедрость в ласках, со стоном протяжным минет,
Виски выпитый, с точностью в граммах.
Не желая услышать меня и понять,
Эти скромные, с виду, святоши
Поливали дерьмом, как последнюю ****ь,
Предлагавшую тело прохожим.
А любовь не вступала в ночной диалог,
Оставаясь наброском стекольным,
Молчаливым, ущербным, нашедшим предлог,
Созерцать этот вызов крамольный.