стоял на правом фланге. На доске
был не последним в королевской свите.
в скачке предпочитая букву Г,
врывался лихо в эпицентр событий.
на поле приходил он не пастись,
мат объявлял с бессовестной усмешкой.
помех не видел на своем пути...
и шли в расход легко ферзи и пешки.
не осчастливлен тавровым клеймом,
и на копытах не звенеть подковам...
он был с рожденья шахматным конем,
ходил по клеткам, не ища другого.
не мог заметить, разве что слепой,
как то и дело конь косил налево,
питая безответную любовь
к своей весьма надменной королеве.
тайком мечтая в партии разгар
собой прикрыть от сильного ушиба
любимую.... и выйти под удар
за нежное негромкое «спасибо».
** ** **
расставаться нужно просто, по возможности красиво.
ноги сунувши в штиблеты, шарф забросив на плечо,
всем сказать «аривидерче» и «огромное спасибо»
и « возможно в новых жизнях с вами свидимся еще»
улыбнуться напоследок, бодро выйти на площадку,
перелезть через перила, прыгнуть в лестничный пролет...
может кто смахнет слезинку, набежавшую украдкой,
ну а кто-то непременно с облегчением вздохнет...
и прочувствовав как надо всю ответственность момента,
со старательным сопеньем, как заправский паровоз,
дворник будет увлеченно чем-то шкрябать по цементу,
с матерком и прибауткой оттирая серый мозг...
табуном... да по равнине - мысли, как шальные кони.
на границе у рассудка им не требуется виз.
в размышлениях о вечном, с сигаретой на балконе
я стою, облокотившись, пепел стряхивая вниз...
** ** **
размыт на этикетке срок,
она с друзьями по несчастью
без головы и бок об бок
лежит, порезана на части...
и телом покрывая дно,
под слоем нежного рассола
ей в этой жизни быть дано
селедкой пряного посола.
философическая грусть
над ней довлеет год за годом.
не в тесной банке рыбы суть,
за тонкой жестью ждет свобода!
где все иначе...все не так...
и быть ей королевой пира,
когда с укропом на боках
вдруг подадут на блюде к пиву.
** ** **
по клавишам старинного рояля
скользила плавно нежная рука...
и свечи флегматично догорали,
по капле воск в подсвечники стекал,
в посудной лавке я слоном несмелым
свои надежды напрочь растоптал
и фразой неуместной до предела,
испортил все...Вы, осушив бокал,
припомнили мне скорбные детали,
был ослеплен я золотом колец...
наотмашь звонко по щеке ударив,
мне объявили вы, что я - подлец.
пускай я - он, и звание почетно-
гордится может мной теперь родня...
да будет так, но вот какого ж черта
по морде вы лупцуете меня?
** ** **
лавиной чувства оборвались в ней,
и под уклон сползли колючей кашей.
ее любовь могла бы быть длинней,
заметь она его немного раньше.
случайный взгляд...в пустом вагоне...вдруг..
когда отмерен срок и так недолог.
она любила двадцать пять минут
и ровно шесть трамвайных остановок.
возможно ли душе... и быть одной,
от мира отбиваясь в стойке кобры,
когда он у окна, почти родной,
все понимающий и самый добрый.
быть рядом и спокойно, и легко,
нет ни на йоту в нем ни лжи, ни фальши.
но время вышло, вместе с ним и он
сошел в туман... трамвай поехал дальше.
** ** **
ее пристанище несмело освещая,
сквозь щель дверную пробивался свет,
и шестеренки медленно вращались…
и полдень близился, а вместе с ним обед.
как в первый раз, волненье распирало:
вот вот наступит ее звездный час…
день плавился от этого накала,
и замерли в восторге сотни глаз.
дыханье затаив, сидели люди...
тянулось время, словно вязкий клей,
все перышки начищены и клювик.
быть, однозначно, примадонной ей.
когда двенадцать показали стрелки,
пришел конец и моему стиху.
в часах открылись расписные дверки,
и птичка бодро крикнула ку-ку.