Ляжет северный крест в синь небес.
Ты под визги невест уложи, успокой.
Вековой корабельный вдруг сгинет лес.
Нам бы спать – сон снимает рукой.
Выпал путь молодым знать, но ждать,
проходить стороной, чуть дыша.
Пока копья ломает в степи злая рать,
по амбарам-хлевам ни зерна, ни гроша.
Глянь, восток сиротливо зардел.
Я б сказал, что всему выйдет срок,
но молчу: кто с колен встать хотел –
протрезветь и за вечность не смог.
Хлебом ты угости голубей.
Мясом же подкорми злую ложь.
Слёз своих мне в ладони налей.
Утеряв с голенища свой нож.
Мы не лучше, холмами укроют века
нас с тобой, так что плюй в потолок.
Может быть с этого липкого потолка
кто-то жажду уймёт на глоток.
Этих проданных трижды мест нагота
кренит стрелы, мы бьём в молоко.
Смажьте петли от скрипа, откройте врата –
вслед за Солнцем уходим. Идти далеко.
Станем пылью бескрайних дорог.
Как во веки веков ни кола ни двора.
Ляжем ли под родной мы порог?
От чумы ляжем или от топора?
Будь примером мне – брось отчий дом,
за плечом оставляя косые дожди.
По болотам, в буран, через гром,
чтобы силой созрел я, нещадно веди.
Что нам смерть – как дурмана тот сон!
Пусть суставы скрипят и седые виски –
смейся, брат! Твоего смеха звон
нам поможет уйти от тоски и доски.