На улице лето, жара, на подоконнике кошка гоняется за комарами
Расплавленное вино в тонком бокале, и водка в граненом стакане
Кусочек граната, кругляш козьего сыра, и мелко порубленный чеснок
На столе натюрморт, а за столом двое, и в углу посапывает щенок
Еле слышно на улице шаркает трамвай, и желание пошире отворить окно
Но тогда в полумрак войдет солнце, и расплавит то, что пока затемнено
Так и сидят двое, напротив друг друга, и каждый ждет от другого первости
А тот, другой, мелкими глотками пьет вино (или водку) и почти не надеется
Собачья душа, прижав коленки к груди, тихо чмокает, видать кого догоняет
Кошачья грация, с подоконника спадая, едва не роняя в чеснок усы, исчезает
Третий час… за окном закатное солнце на убыль уходит, уступая небо месяцу
Двое пьют не спеша, и у каждого замирает где-то там, в осколочном раненом месте
Человеческое живое уступает в них место разумному: "Все это когда-то уже было"
И каждый из них оправдывает себя, что не хочет еще раз пройти по пути опостыло
Так и пьют, и сдувают с вина или водки несуществующую пенку от молока
Обжигаясь от понимания, что второй человек тоже пенку сдувает наверняка
На улице лето, жара, и горячее молоко вспоминается к месту или некстати
Опустела бутылка вина, и графин запотевший вполне приспособлен к распятью
Свет не стали включать, подключили плиту, чайник – слышно движение газа
Щелка от фонаря над входными дверьми загорелась и тут же погасла
В темноте человек вышел из-за стола, и ушел в очень жаркое и одинокое лето
Натюрморт на столе, а собака спала… ничего не узнала о молоке, и про это…