Юлька, милая моя,
Подруга с детства ты была.
Среди уродов ты своя,
Среди разумных не жила.
В тебе есть глупая черта,
Большой и каверзный порок:
Ты, Юлька, интеллектом так мертва,
Что бежишь не замечая фобласовских дорог.
Когда же жизнь коварно
Преподает тебе урок,
Ты все так же и бездарно
Переступаешь чести высокий порог.
Я не творец добра моральной,
Я и сама годом мола,
Но корректировка бы глобальная,
Тебе не помешала б никогда.
Зачем скрестила на груди
Свои накрашенные руки?!
Тебе совсем ведь ничего пройти,
Чтоб перейти на униженные муки.
Ты всем мужчинам не нужна,
Нужна лишь жалкому скоту.
И наша жизнь как ад сложна,
И тем чертям не в моготу.
А тут ведь ты!
Красавица, глупышка Юля.
У них ведь поднимаются хвосты
При виде белогривой дурры.
И ты отдашься.
Ты ведь слепа.
И лишь тогда откроются глаза,
Когда останешься на едине с душой,
Совсем совсем, без всех – одна!
Во мне живет одна печаль:
Она всегда будит со мной.
Ведь мне на самом деле очень жаль,
Что я по жизни не с тобой.
Ты был красив, дерзок, коварен.
И глуп не малость в сложный миг.
И грубо всматриваясь вновь,
Ты хмурил свою густую от боли бровь.
Ты помнишь манию мою?!
Мою коварную звезду.
А я ведь этой ночью вновь тебя хочу.
Хочу опять глотка тебя,
Твои смышленые глаза.
И оперевшись на грубые плечи,
Произнести без смысла речи
Какую-либо глупую затею.
Которая придала бы новою идею,
По способу заполученье
Роскошного, запретного и страстного удовлетворенье.
Ты вечный гость в моей душе,
Ты просто зверь.
В твоем сердечке я как в тишине,
Но я хотела б крикнуть в эту тишину:
«люблю!»